Муссон

— Это только игра, отец. Мы играем. — Неистовство Уильяма чудесным образом испарилось, он смотрел на отца с глубоким раскаянием. — Никакого вреда я ему не причинил. Все по-доброму.

— Да ты едва не убил парня! — рявкнул Хэл, опустился на колено, поднял младшего сына с земли и нежно прижал к груди. Дориан зарылся лицом в отцовское плечо и, задыхаясь, глотал воздух. На его шее отчетливо виднелись следы пальцев, лицо было залито слезами.

Хэл Кортни взглянул на Уильяма.

— Мы не в первый раз говорим с тобой о грубом обращении с младшими. Клянусь Господом, Уильям, мы еще побеседуем об этом сегодня после ужина, в библиотеке. А теперь убирайся с глаз долой, пока я еще владею собой.

— Да, сэр, — покорно произнес Уильям и двинулся к церкви. Однако, уходя, он бросил на Тома взгляд, который обещал: все еще впереди.

— А с тобой что случилось, Том? — повернулся к сыну Хэл.

— Ничего, отец, — решительно ответил Том. — Ничего не случилось. — Он рукавом вытер расквашенный нос. Рассказывать о драке было бы нарушением его личного кодекса чести, сколь бы он ни ненавидел такого соперника, как Черный Билли.

— Тогда почему у тебя кровь из носа и лицо распухло и покраснело, как спелое яблоко? — Голос Хэла звучал грубовато, но нежно — он испытывал парня.

— Я упал, — заявил Том.

— Знаю, иногда ты бываешь неуклюжим, Том, но, может, кто-то толкнул тебя?

— Если и так, то это наше с ним дело, сэр. — Том выпрямился во весь рост, не обращая внимания на боль и ушибы.

Хэл положил руку ему на плечо. Другой рукой он прижимал к груди Дориана.

— Пойдемте, мальчики, пора домой. — Он провел их на край леса, туда, где оставил лошадь, пристроил Дориана на холку животному, перед седлом, и сел верхом. Поставил ногу в стремя и протянул руку, чтобы посадить Тома за спину.

Том обеими руками обнял отца за талию и прижался разбитым, распухшим лицом к его спине. Он любил запах отцовского тела, его твердость и силу. Это помогало ему чувствовать себя защищенным от любой беды. Ему хотелось плакать, но он сдерживал слезы. «Ты не ребенок, — говорил он себе. — Дорри может реветь, а ты — нет».

— Где Гай? — спросил отец не оглядываясь.

Том едва не сказал: «Убежал», но удержался.

— Наверное, пошел домой, сэр.

Хэл ехал молча, ощущая тепло прильнувших к нему сыновей и проникаясь их страданиями — он знал, что мальчикам больно. Гнев прошел. Хэл почувствовал беспомощность. Не в первый раз он становился свидетелем конфликта своих сыновей, детей трех разных женщин. Он знал, что в этом соперничестве все преимущества на стороне старшего и исход может быть только один.

Хэл Кортни раздраженно поморщился. Ему еще не было сорока двух, Уильям родился, когда ему шел девятнадцатый год, но, думая о вражде между сыновьями, он ощущал себя постаревшим.

Загвоздка была в том, что Уильяма он любил не меньше, а может, и больше, чем своего самого младшего — Дориана.

Уильям — его первенец, сын Юдифи, свирепой и прекрасной девушки-воина из Эфиопии, которую он, Хэл, любил страстно, преклоняясь перед ней. Когда она погибла под копытами своего же дикого жеребца, его жизнь стала пуста. И много лет эту пустоту не заполняло ничто, кроме чудесного малыша, которого Юдифь ему оставила.

Хэл воспитал Уильяма, научил его быть суровым и выносливым, умным и изобретательным. В нем были все эти качества и многое другое. В том числе и нечто дикое и жестокое — наследие загадочного континента, где не приручить никого и ничего. Хэл боялся этого и в то же время не хотел иного. Он и сам был жестким, безжалостным человеком, так почему отвергать эти качества в своем первенце?

— Отец, что значит первое родство? — неожиданно поинтересовался Том; его голос через ткань отцовского плаща звучал приглушенно.

Это так совпадало с мыслями самого Хэла, что он вздрогнул.

— Откуда ты узнал об этом? — осведомился он.

— Слышал где-то, — неопределенно ответил Том. — Только забыл, где.

Хэл догадывался, от кого он об этом услышал, но не стал давить на сына — тому и так сегодня досталось. Он постарался быть откровенным — Том уже достаточно взрослый. Пора ему понимать, какие жизненные трудности поджидают его как младшего брата.

— Ты имеешь в виду первородство, Том. Оно означает право первенца.

— То есть Билли, — негромко уточнил Том.

— Да, Билли, — откровенно признал Хэл. — Согласно законам Англии мне наследует он. У него преимущество перед младшими братьями.

— Перед нами, — с горечью сказал Том.

— Да, перед вами, — согласился Хэл. — Когда меня не станет, все достанется ему.

— Ты имеешь в виду, когда ты умрешь? — вмешался Дориан со своей неопровержимой логикой.

— Верно, Дорри, когда я умру.

— Я не хочу, чтобы ты умирал! — взвыл Дориан, все еще хрипло, от боли в горле. — Обещай, что никогда не умрешь, папа!

— Хотел бы обещать, малыш, но не могу. Все мы смертны.

Дориан помолчал.

— Но не завтра? — негромко спросил он.

— Не завтра. Я еще долго не умру, если получится. Но однажды это произойдет. Так всегда бывает.

— И когда это случится, Билли станет сэром Уильямом, — произнес Том. — Вот что ты хочешь нам сказать.