Мустанкеры

– Тихон, сынок, я надеюсь, это ты слушаешь мое сообщение. Я выкрал из лаборатории и уничтожил все результаты моей работы. Восемь лет коту под хвост, сынок. У тебя в руках единственный действующий прототип. Воспользуйся моим наследием, как сочтешь нужным. Поступить иначе я не могу. Прощай…

Запись прервалась.

Тихон вздохнул, придавленный вновь навалившимся ощущением утраты. Пока убегал из Москвы, отбиваясь от преследователей, он не мог сосредоточиться на горе, и лишь теперь оно настигло его в полной мере.

Казак не сразу заметил состояние командира, он говорил что-то о перспективах, радуясь и размахивая руками. Потом спохватился, сочувственно положил руку на плечо товарища:

– Ниче, друже, ниче. Переживешь. У меня, как батя кончился, тоже сначала ни слезинки не упало. Даже думал про себя: вот и все, диду, больше не будешь ты меня вожжами лупцевать. А потом прорвало. Реву, як жинка, и остановиться не могу. Хочется крикнуть: вот вожжи, батька, бери! Хоть всю спину в шматы порви, только живи. Ан нет. Нету бати-то…

Откровения казака произвели неожиданный положительный эффект, Тихон пришел в себя. Он взял зажим для волос, собрал свои длинные каштановые волосы в хвост и скрепил их индийской вещицей. Серьгу Дежнев протянул казаку.

* * *

Тихон легко повернул кольцо, Журибеда же долго ощупывал клипсу толстыми пальцами.

– Тю! Зачем мне эта побрякуха? Я чи що, куртизанка? – обиженно сказал он.

– Вообще-то первыми серьги носили как раз мужчины. Колесничие в Риме, мушкетеры во Франции, пираты и, кстати, сечевые казаки.

– Словом, разбойники, – повеселел Журибеда. – Ладно, давай прилажу, мабуть, сгодится орехи колоть.

Выяснилось, что кнопкой служит сам камень. Тихон попытался разобраться, как активировать ошейник Алисы, но оказалось, что его включать не нужно.

Они объединились в сеть. Это было очень необычное ощущение. «Как будто снова в «будуаре» старого дропера», – подумал Тихон. Он чувствовал, что одновременно находится в трех местах, при этом хотел есть, как кошка, и чувствовал неловкость из-за нелепой приблуды в ухе, как Журибеда. В то же время собственные чувства и желания стали для Дежнева яснее и разложились по цветам. По краям желтело беспокойство, оранжевым апельсином горел интерес, льдисто синела в середине неизбытая до конца печаль. Журибеда потом говорил, что у него эмоции воспринимались как запахи еды. «Ось к примеру, ежели борщом пахнет, то радость, когда зразами – опасность. А перегаром разит – то утро настало!» Как воспринимала эмоции Алиса, сказать сложно, однако свои собственные чувства и ощущения кошка транслировала очень четко. Тихон велел приблуды не снимать, и через четверть часа они привыкли к тройственному восприятию.

* * *

Внезапно поезд резко затормозил, вольер Алисы и индийская шкатулка полетели на пол. Тихон метнулся за шкатулкой, поймал, перехватив у самой земли, почувствовал, что вольер тоже у него в руках. Нет, это Журибеда держит его! Тихон потряс головой. Так вот как это работает!

Алиса довольно умывалась на верхней полке. Кошка радовалась, что у нее появилось четыре руки с чувствительными хваткими пальцами. Прочие чувства были так себе, но ради удобных конечностей можно простить людям их медлительность.

В купе заглянула девушка в потрепанной форменке и красивой красной беретке. Дежнев с удивлением узнал в гостье давешнюю прелестницу, на животе которой играли в подкидного.

– Мальчики, у нас налет! – пропела юница нежным, почти детским голоском. – Опустите бронешторки на окнах. Все ценное рекомендуется положить под сиденье.

– Ты фея чи ни? – удивленно заморгал Журибеда.

– Я проводник, дурень! Шторку опусти!

Оказалось, что нежный голос может звучать повелительно и даже грозно.

Тихон метнулся к окну, увидел красный рычаг под надписью «Опустить при обстреле», дернул. Шторка упала, стремительно отгораживая купе от внешнего мира, и все же Тихон успел заметить два десятка разномастных машин, идущих параллельным курсом с поездом. У большинства крыши были срезаны, из багажников и с задних сидений выцеливали добычу бандиты.

Лампа над головой замигала и вспыхнула, озаряя купе сумрачным подземельным светом.

– Вот, в уши вставьте, – сочувственно предложила миловидная проводница и положила на стол две пары беруш. – Пока стреляют, лучше лежать. Если совсем хреново будет – в титане есть спирт. Но просто так, чур, не лакать! Кастрирую.

– А это… Шторку-то не пробьют? – робко поинтересовался казак.

– Ну, если у них бронебойные или гранатомет – могут. Еще хуже крупнокалиберный пулемет или орудие, – разъяснила девушка и нахмурилась. – Все, мне идти пора.

Она хихикнула и покинула встревоженных пассажиров.

– От дивчина! Мечта! – вздохнул казак.

– Да, я тоже влюбился, – согласился Тихон и сунул затычки в уши.

Почти сразу в стену вагона застучали пули.