Мусульманская Русь

— Людвиг, — проникновенно поделился Леманн, — ведет курс на раскол партии, не желая принять неприятную для себя реальность. За ним стоит только малая часть партийцев, и в основном обеспеченные материально люди — владельцы предприятий, юнкера и немногочисленные военные.

Нельзя забывать о главном нашем козыре — рабочем классе и его чаяниях. Мы могли бы назваться либеральной партией, но выбрали другое название — народные социалисты. Мы пытаемся пробудить в народе его лучшие качества и при этом не зацикливаемся на определенной группе населения.

Все равны: рабочие, крестьяне, предприниматели — в рамках существующих и принимаемых законов. Государство будет выполнять требования одинакового соблюдения прав не только владельцев, но и работающих на них, в обязательном порядке, а значит, и участие рабочих и служащих в распределении прибыли крупных коммерческих предприятий. Именно это я и называю социализмом. Социализм — это учение о том, как следует заботиться об общем благе. Он не отвергает частной собственности и не отрицает роли личности и значения патриотизма. Наш социализм носит национальный характер. В германском государстве, каким я его вижу, не будет места инородцам, нам не нужны будут паразиты — ростовщики, спекулянты и все, кто неспособен заниматься плодотворным трудом. Чтобы обеспечить каждому способному и старательному немцу возможность получить высшее образование и занять руководящее положение, государство должно заботиться о всестороннем широком развитии всей нашей системы народного образования. Программы всех учебных заведений должны быть приведены в соответствие с требованиями практической жизни. С самого начала развития сознания ребенка школа должна целенаправленно обучать его пониманию идей государственности. Мы требуем, чтобы особо талантливые дети бедных родителей, несмотря на их положение в обществе и род занятий, получали бы образование за счет государства.

— Но ведь вы тоже небедный человек и бывший офицер.

— Именно поэтому я прекрасно знаю, о чем говорю, — снисходительно пояснил Леманн. — В Империи всегда была глубочайшая пропасть между бедными и богатыми. Между офицерами, превратившимися в замкнутую касту, и обычными солдатами. Ни при каких условиях офицер не мог жениться на девушке младше него по положению. Это был скандал, обязательно заканчивавшийся увольнением из рядов армии. И не суть, насколько она была хороша собой или умна. Офицерский корпус отгородился от остальных честных немцев непроницаемой стеной происхождения из потомственной аристократии.

Как выяснилось, герцоги с моноклем в глазу победить в войне оказались неспособны. Наши аристократы как раз наглядно доказали, что полностью оторваны от действительности, и не успевали вовремя среагировать на изменения обстановки, тупо продолжая действовать по устаревшим довоенным планам. Войну выиграла не демократия — мы на собственном примере уже убедились, как она отвратительно работает и насколько продажны политические деятели, — а экономика, огромное количество призывников и возможность продвижения по службе из самых низов людей с мозгами. Не усвоить этого важнейшего урока — значит поставить себя заранее в проигрышную ситуацию. Нет! Я всегда подчеркивал данный момент и буду настаивать на полном уничтожении сословных перегородок в обществе и предоставлении возможности подняться до самых больших высот выходцу из народа.

Именно поэтому тебя крупно недолюбливают в армии, продолжая записывать, подумал я. Кому охота расставаться со своим привилегированным положением. Армия обязательно вмешается, при первом твоем незаконном действии. Неудивительны вечные пассажи про законный путь к власти.

— Я не призываю ко всеобщей уравниловке, — помолчав, заговорил вновь Леманн. — Кто докажет на деле свою полезность в политике, экономике и армии, тот всегда может рассчитывать на внимательное отношение к себе. Такие люди ценны сами по себе, а я никогда не забываю людей, которые сделали мне добро и настаивали, даже в ущерб своей карьере, на мерах по улучшению жизни в стране. Никогда не забываю, что бы потом ни происходило!

Какая двусмысленная фраза, восхищаюсь мысленно.

— Сейчас наша основная задача — не бороться с Мерцем, а набирать очки в сражении против канцлера Вебера. Хотя я и не могу занять пока пост президента, но на выборах в октябре Народная партия получит большинство и место канцлера. Не применять экстремистских мер, как предлагает Мерц, а легально и законно взять власть — вот чего мы добиваемся.

Экстремизм — это он про что? — не дошло до меня. Пока что единственная попытка путча была предпринята как раз Леманном десять лет назад, и только после ареста он вдруг стал страшно миролюбив. Не иначе, в тюрьме не понравилось. Вклиниться с вопросом не удалось — он продолжал гнуть свое: