Мусульманская Русь

— В наше время рационализма и материализма, — проникновенно поведал я, — начинаешь задумываться о разных странных вещах. Вот раньше просто верили, а теперь читаешь и глубоко задумываешься. Сказано в Коране, сура пятьдесят шесть — девятнадцать: «Обитатели рая будут пить райское вино, которое не будет пьянить». Неприятно звучит. Что за радость такая странная? Его ведь не для утоления жажды употребляют. Или еще лучше… «Для богобоязненных есть место спасения — сады и виноградники, и полногрудые сверстницы, и кубок полный. Не услышат они там ни болтовни, ни обвинения во лжи… Мы ведь создали их творением и сделали их девственницами, мужа любящими, сверстницами…» Вот какого шайтана мне понадобятся на том свете сверстницы? Помер я, скажем, лет в восемьдесят, а там меня поджидает полногрудая ровесница. — Я демонстративно передернулся. — Ладно еще любимая жена, а то подсунут роту требовательных девиц. Заняться им в раю нечем, живут на всем готовом, вот и будут мне дырку в голове делать своими сварами. Нормальному мужчине, даже погибшему за веру, семидесяти двух девственниц не потянуть… гм… если им ртов не заклеить.

Любка попыталась прожечь меня гневным взглядом, но я был заранее готов к подобной реакции и оделся в пожаростойкую броню.

— Может, пойдем поближе к столам? — нервно спросил Арам, неуклюже пытаясь не дать ей высказаться по поводу хама.

— Да! — обрадовался я. — Здесь еще и кормят? А то я голодный.

— Вы идите, — со страшным холодом в голосе, от которого воробьи должны замерзать на лету, сказала Любка, — а я подойду к… — Она назвала чье-то совершенно неизвестное мне имя.

— Это было грубо, — попенял Арам, когда Любка удалилась, излучая спиной негодование.

— Сура шестьдесят три — одиннадцать, — вздохнув, процитировал я: — «Но Аллах никогда не отсрочит человеку смерти, если настал его смертный час. Аллах знает все ваши деяния и воздаст вам за них!» Меня накажут потом, и в обязательном порядке. Если бы ты знал, как достают эти бесконечные намеки, что ты пишешь по указаниям сверху и под гражданским пиджаком у меня обязательно просвечивают погоны УПБ. Или военной разведки. Но я и сам сознаю, что зарвался. Потом передашь, что сожалел и извинялся. Честно.

Мы шли, лавируя между гостями, в направлении столов с закуской. Многие оглядывались с любопытством на меня. Уж очень нестандартно смотрелся на общем фоне. Мне в таких одежках место в рабочих кварталах, а не среди дипломатов. Так я и одевался соответственно. На официальный прием не рассчитывал. Плевать. Пережили многое — и это переживем.

— Ну да. Бывает, и режет цензура, но уж про заграничные дела я практически без оглядки на начальство пишу. Это — не замалчивание отдельных недостатков при строительстве самой большой в Европе домны. Пусть отдел промышленности и сельского хозяйства старается правильно соответствовать моменту. А я вот могу себе позволить высказывать собственное мнение. И все, кому надо, прекрасно знают о статьях в «Заграничном обозрении». На одних военных известиях быстро ноги протянешь от недостатка питания. Между нами говоря, жлобы в «Красной звезде» сидят жадные и платят совсем недостаточно. Вот и кручусь понемногу.

— Момент, — сказал Арам, настороженно пошевелив носом, — это ты не про очерки «Мусульманский мир от Китая до Мекки»? Так там совсем другая фамилия у автора.

— Валеева — моя мать, — сознался. — Надо было псевдоним — вот и сделал ей приятное.

— Так тебе положена белая чалма, [31]— обрадовался Арам. — Или зеленая? Святой человек.

— Да к шайтану эти глупости! И так проживу, без внешних признаков совершившего хадж. Насмотрелся я на тамошнюю нищету и веру в собственное превосходство перед любым чужаком. До сих пор помню слова вроде бы умного человека: «Нет оправдания перед Богом, — говорил он, — для мусульманина, остающегося в граде неверных, разве что он через него лишь проезжает. В стране ислама он находит прибежище от неудобств и зла, которым он подвержен в христианских странах, не имеет возможности самому очиститься или же бывает вынужден жить среди свиней и иметь дело с другими неподобающими вещами. Опасайтесь! Опасайтесь вступать в их страны! Вы должны искать прощения и пощады от Бога за такую ошибку».