Мусульманские легионы во Второй мировой войне

Обычно подрывная работа партизан-коммунистов сводилась к следующему. С одной стороны, они клеймили как предателей всех, кто вступил в добровольческие формирования, и призывали остальное население не поддерживать их. С другой — они старались проникнуть в эти формирования и разложить их изнутри, обещая добровольцам прощение, если они перейдут на их сторону. Именно таким образом были полностью деморализованы упоминавшиеся выше «Легион Гуски» и «Легион Хаджиэффендича», большая часть бойцов которых во главе со своими командирами перешла на сторону партизан.

Аналогичные методы были использованы и в случае с мусульманскими дивизиями войск СС. Так, уже после набора добровольцев в дивизию «Кама» место ее формирования было перенесено из Боснии в область Бачка. Гитлер не без оснований опасался, что партизаны постараются проникнуть в дивизию и разложить ее.

После объявления о наборе добровольцев в дивизию «Скандербег» албанские партизаны-коммунисты предприняли два рейда в Косово, где находился центральный пункт организации дивизии. В ходе этих рейдов они вели политическую пропаганду, результатом которой явился переход многих потенциальных добровольцев на их сторону.

Дивизию все-таки удавалось сформировать, но партизаны внедрили в ее ряды своих агентов, которые должны были разложить дивизию изнутри. Их действия зачастую оказывались настолько успешными, что приводили не только к увеличению дезертирства, но и к мятежам.

Такой случай, например, имел место в дивизии «Хандшар» в ходе ее подготовки во Франции. В исторической литературе он известен как «мятеж в Вильфранше». Он произошел в 13-м саперном батальоне дивизии и продолжался два дня — 16 и 17 сентября. Его вдохновителями были четыре коммуниста, которые смогли проникнуть в дивизию во время вербовочной кампании. Однако им так и не удалось объединить вокруг себя значительное количество солдат батальона: некоторые из них даже не знали, что происходит, а многие активно помогали подавить мятеж. Так как в результате мятежа были убиты несколько немецких офицеров, 3 главных зачинщика и еще 11 человек были расстреляны. Многие другие, кто поддержал мятеж, были разоружены и отправлены в трудовые батальоны на «линию Зигфрида». И только один главный заговорщик хорват-католик Б. Еленек — смог бежать в Испанию.

Если коммунистическая пропаганда и явилась причиной этого мятежа, то поводом к нему, несомненно, послужило пренебрежительное отношение немецких инструкторов к добровольцам-мусульманам — другая немаловажная причина низкого морального состояния многих иностранных добровольческих формирований. На этом мнении сходятся все исследователи, утверждая, что такое отношение выражалось в неуважении к мусульманским религиозным обрядам, а также в откровенном рукоприкладстве. Именно после этого мятежа в дивизии был введен целый ряд льгот для бойцов-мусульман. А чтобы их успокоить, из Берлина специально прибыл великий муфтий аль-Хусейни.

Дивизия «Хандшар» была единственной эсэсовской частью, которая взбунтовалась, и единственным иностранным добровольческим формированием, которое не было после подобного случая расформировано. Причину этого следует искать в особом расположении, которое испытывал Гиммлер к добровольцам-мусульманам.

Широкое использование мусульманских формирований из советских граждан началось осенью 1942 г., когда первые из сформированных в Польше и на Украине батальонов восточных легионов были отправлены на Кавказ и под Сталинград.

Организовывая командования по подготовке восточных легионов, немцы преследовали двоякую цель. С одной стороны, это была чисто военная цель: пополнить немецкие части и соединения за счет местных уроженцев, хорошо знакомых с горным театром военных действий.

С другой стороны, эта цель была политической, как при создании любого иностранного добровольческого формирования в германских вооруженных силах. Ее суть в своей докладной записке «Вопрос о кавказских воинских частях» выразил А. Розенберг. В ней он, в частности, отмечал: «Разграничение племен и народностей Кавказа между собой… облегчило бы немецкому командованию господство над ними… Численность отдельных формирований может определяться военными соображениями, но размещение их среди отдельных народностей только политическими соображениями… Уже самый факт использования воинской части с целью возрождения противоречий между разными народностями является политическим моментом».[53]

На этом основании некоторые (прежде всего советские) историки утверждали, что при организации и подготовке частей восточных легионов в основу системы их боевого применения был положен исключительно политический принцип. А использовались они, как пишет современный российский историк В.П. Галицкий, только как «карательные и диверсионно-разведывательные батальоны».[54]

Это верно только отчасти. Согласно немецким архивным материалам, большинство батальонов восточных легионов готовились именно как фронтовые формирования, и применять их собирались соответствующим образом.