Мутабор

Ох уж эти новые ощущения, когда тебе приходится врать напропалую, когда каждое твое слово – ложь, и ты мчишься, наращивая скорость на угнанной машине, не уступая никому дорогу! И чем больше ты наращиваешь скорость и ломаешь дров, тем больше понимаешь, что пути назад нет. Новые машины и новые женщины. Царский мост и Дворцовая набережная. Мотор с мордой зверя. Натуральная кожа обивки.

– Меняешь машины, как перчатки? – пыталась поерничать она. – Ты во всем такой непостоянный?

– На самом деле не вижу ничего странного в своем поведении. Ведь все, по-твоему, определяет запах? Так и в технике! Новый запах – ты к нему привыкаешь. Через три дня он тебя уже не волнует, и любовь заканчивается, и тебе требуется запах новенькой машины. – Теперь я тоже стал продвинутым и знал правило цифры три. Три-два-раз – отсчет пошел с космической скоростью.

– Значит, ты так объясняешь для себя новые чувства? Три дня – и вся любовь прошла? – надула губки Кэт. – Но я, если ты помнишь, говорила о трех годах.

– Три-два-раз, пока, – стремительно поцеловал я ее в надутые сладкие губы; я вложил в этот сухой и колкий поцелуй всю горечь, что переполняла меня.

– Захочешь пообщаться – звони, – чмокнула она меня в ответ в щеку.

– Хорошо, – провел я пальцем по стеклу, словно подводя черту нашим отношениям. Для себя в тот момент я решил больше с ней не встречаться. Ибо курица не птица, а женщина не человек.

5

Но одно дело принять решение, а другое его исполнить. Не успела Кэт скрыться за дверьми, как я понял, что уже безумно скучаю. И эта боль была лучшим подтверждением того, что существует нечто большее, чем животный инстинкт. И что я влюбился в девочку-кошку, которая гуляет сама по себе.

Любовь нарушает табу. Влюбленный способен на безумство, он выглядит глупо и жалко, даже неприятно навязчиво. Через пятнадцать минут, вернувшись домой, я начал названивать Кэт не переставая. Я чувствовал, что не могу без нее прожить и дня, что я привязался к ее бархатной коже и шелковой энергетике с первого взгляда-прикосновения. Отчаявшись дозвониться, я стал дотрагиваться до предметов в комнате. До полированного стола и спинок стульев, до фарфоровых бокалов и фаянсовых чашек, до запонок и замши, до кожаных и сафьяновых корешков. Добравшись до переплетов, я нашел на полке книгу по этологии. В этой книге я вычитал, что самцы стремятся познать как можно больше разных и красивых самок, потому что в половом отборе отвечают за количество, а женщина – за качество генов.

Зачиная ребенка, мужчина ничем не рискует. Попыток пристроить свои гены у него может быть миллион. А женщина, зачавшая от некачественного мужчины, если и исправит свою оплошность, то очень нескоро.

Я вспомнил, как старики и бабки в нашем кишлаке плевались, когда узнавали что-то неприглядное об односельчанках. Если у мужчины много девушек, то он джигит. А если девушку увидели вечером с парнем наедине, то она шлюха. Она не заботится о самом главном – семье и будущих детях!

Беременным и кормящим не до смены партнеров. Да и кому они нужны в таком состоянии. Природа не предполагала противозачаточных средств и абортов, поэтому женщина вынуждена выбирать одного-единственного очень долго и качественно, а других водить за нос. Ибо чем больше мужчин по ней вздыхают, тем шире выбор.

«Значит, женщине не свойственна полигамия!» – обрадовался я. Это плюс. Минус же заключался в том, что именно женщины выбирают. Убедился я в этом, еще раз набрав недоступный номер не отвечающего абонента.

Но почему Кэт не берет трубку, что она скрывает? Может, она сейчас на свидании с другим? Я вычитал, что скрытность женщины восходит к временам стадного промискуитета, когда один кормилец не должен был знать, сколько их еще. Так, книга по этологии способствовала возникновению нового, еще неведомого для меня чувства. Ревность просто распирала меня изнутри. Она выжигала в моем сердце слово «шлюха». Не в силах владеть собой, я, как загнанный зверь, метался по клетке квартиры.

Я вновь и вновь хватал телефон и набирал ее номер. Тщетно. Длинные гудки, как азбука Морзе из трех букв.

Глава 4 Превращения

1

Выходил Омар из полного бесчувствия и сумерек помертвевшего сознания в порядке, обратном тому, в котором он лишался связи с миром.

Сначала он услышал крики; хозяева лавочек зазывали мусорщиков. Затем почувствовал боль ссадин и синяков по всему телу. Дальше – боль в суставах и мышцах. И уже позже в нем появились злоба и страх. Открыв глаза, Омар понял, что лежит в собственной блевотине. А где-то поверх скатов крыш, на фоне чистого неба, торчали шпили белоснежных вершин.

«Вот бы сейчас спрятаться в лощине, чтобы солнечные осколки не посекли. Выбраться туда, где отвесные скалы отбрасывают большую тень, где хвойные леса не дают плавиться снегу, – мечтал Омар о прохладе и свежем воздухе. – Говорят, в предгорьях и дышится легче, и климат мягче. А главное, там есть дающие силу родники чистейшей воды».