Мутанты. Время собирать камни.

На своей бывшей родине — в Латвии, Алоиз Круминьш, всё-таки, один раз побывал. Но не тоска по Родине гнала его туда, а алчность. Перед побегом в конце войны из горящей Риги, в тайнике, спрятал он свои сокровища — всё, что успел награбить: золотые монеты и кольца, цепи и броши, перстни, браслеты, кулоны и серьги, портсигары и…зубы! Большое колличество золотых зубов и коронок. Но вся эта масса золота меркла перед тяжёлым, большим золотым крестом с крупными бриллиантами, пасхальными яйцами работы «Фаберже» и массивными золотыми часами — брегетом…

Глава 21. Спаси меня от одиночества

…Бориса Маслова, и всю его охрану, расстреляли из проезжающей мимо машины прямо перед входом в отель «Интурист». Киллеры благополучно скрылись.

— Как это всё произошло?

— По классической схеме. Подъехали на «Жигулёнке», положили всех из «калашей», и уехали. На соседней улице пересели в другую машину, а эту бросили.

— Чего ты на меня так смотришь? Думаешь, что это я приложил руку к «мочилову» Маслака? Да, он оказался козлом и падлой, да, я грозился замочить его, но это был обыкновенный трёп, я не стал бы марать об него свои руки.

— Чего ты возбухаешь? А же тебе ничего не говорю.

— Неужели опять «чехи» ступили на тропу войны? Тогда надо начинать мочить их. Ещё раз спустим такое на тормозах, и об нас начнут вытирать ноги.

— Только замирились с ними и вновь затевать войну? Ведь в этой войне не только у них, но и у нас потери будут, а это сильно ослабит нашу группировку. И, к тому же, я думаю, что это вовсе не чеченцы, а какая-нибудь другая группировка? Сам знаешь, сколько сейчас борзоты в Москву лезет.

— Не знаю, может это и не чеченцы, но только они больше всех борзеют, значит, будем их валить.

— У тебя к чеченцам личная неприязнь?

— Ничего личного. Просто мне известно, какие они коварные беспредельщики.

— Мы тоже беспредельщики, но дело не в этом. Я думаю, что искать надо не среди чеченцев, мы с ними уже больше двух месяцев не пересекаемся, поэтому нет необходимости возобновлять «тёрки» с ними.

— Тогда говори, что предлагаешь?

— Поискать надо, откуда ноги растут. Может, это «казанские» убили его за то, что он поменял «крышу», а может и кто-то другой. Ты помнишь, что нам говорила проститутка Марина?

— Помню, — усмехнулся Лютый. — Она говорила, что ей понравилось, как мы её по очереди окучивали.

— Она говорила, что у Бориса много секс-рабынь.

— Ну и что с того?

— Я думаю, что возможно его заказал кто-то из родственников девочек.

— Не уверен в твоей версии, но проверить её надо.

— Вот и я о том же. Не надо забивать стрелки чеченцам, пока не прояснится ситуация.

— Ладно, давай подождём.

— А ты на похороны Маслака не пойдёшь?

— Нет.

— Почему? Он же бывший твой кореш.

— Этот бывший кореш соблазнил мою невесту и женился на ней.

— Девять лет прошло.

— Да, девять лет. Послушай, Циркач, ты вечером, после похорон, сходи к вдове, вырази ей соболезнование от нас всех…и от меня. Маслак, хоть и козлом был, но находился под нашей крышей.

— Почему я? — удивлённо спросил Виктор. — Это твоя бывшая невеста, так что сам и сходи.

— У меня дел столько не завершённых — лопатой не разгрести.

— Я не меньше тебя лопатой орудую, только у тебя лопата совковая, а у меня — штыковая.

— Сходи, ну…не в жилу мне.

— Почему?

— «Опустил» я её.

— Как опустил?

— Не знаешь что ли, как опускают? — нахмурился Лютый.

— Так западло же, в задницу…

— Это пидора западло в очко долбить, а «опускать» за косяки — не западло, я как раз сделал всё по понятиям.

— Она же не зэчка, на неё понятия не распространяются, — осуждающе покачал головой Виктор. — Чтобы так поступить с женщиной, надо быть совсем отмороженным…

— Я не беспредельщик и не отморозок, а шлюху наказал правильно — за предательство.

— Почему ты её называешь шлюхой? Ну, вышла она замуж за другого, что с того? Мало, что ли девчонок не дожидаются с армии своих парней, так что, им всем надо жопы рвать? И у меня была невеста, и тоже не дождалась.

— И ты простил ей измену?

— Да не было никакой измены, она мне честно обо всём написала.

— А вот мне не написала, и я не простил. Подловил её, когда Маслака дома не было, завалил к ним на хату, ну и…В бешенстве я тогда был. За измену карал. Я её так любил, а она…

— А я уверен в обратном — не любил ты её, а считал, что она должна принадлежать только тебе одному. Как вещь, как любимая игрушка. А когда она досталась другому, ты решил сломать эту игрушку, чтобы не досталась никому. Но ты сломал не игрушку, ты сломал человеческую жизнь.

— Ты чего, буровишь? — криво усмехнувшись и наливаясь злобой, спросил Лютый. — Предъяву мне кидаешь?

— Ничего я тебе не кидаю, просто высказал своё мнение.

— Так ты, когда высказываешь своё мнение — базар фильтруй.

— Я базар фильтрую, но ты тоже в залупу не лезь, — сказал Виктор и на его побледневших скулах забегали тугие желваки.

— Ладно, проехали, — махнул рукой Лютый. — Не хочешь идти — не надо. Сеню Резаного пошлю.

— Да схожу я, но после поминок. Не хочу там светиться.

— Замётано.

— Вы кто? — открыв дверь, спросила Виктора молодая, красивая женщина. — Я вас впервые вижу.