Мутные времена

— Да знаю я, Федор Кузьмич, знаю, — извиняющимся тоном произнес я.

— Ага, знает он, — проворчал бывший генерал. — Ну что тебя «в одинокого» по лесам и полям понесло? Чего тебе не хватает? Ну, есть все у человека… С жиру что ли бесишься?

— Развеяться мне надо было, — ответил я. — Взвою скоро…

— Ну и ехал бы себе куда-нибудь на курорт. Сейшелы или Мальдивы, Анталия…

— Да тошнит меня уже от всего этого, Кузьмич! Надоело!

— Ну, блин, — развел руками Федор Кузьмич, — не хочешь за границей отдыхать, давай я тебя у нас в ведомственный конторский санаторий устрою. Тишина, спокойствие, природа… И что самое главное — безопасность!

— Не хочу! — вновь взбрыкнул я. — Хочу пожить простой жизнью, простого российского обывателя…

— Ну и как, пожил? — недовольно буркнул бывший генерал.

— Не сердись, Кузьмич, всякое случается: и плохое, и хорошее…

— Только не с тобой! — громыхнул генерал. — Вспомни, как в 96-ом мы тебя искали?

— Помню, Федор Кузмич! За что тебе низкий земной поклон… Кстати, а где мы сейчас? И что вообще со мной произошло?

— Хм, и он еще спрашивает? — страдальчески хмыкнул начальник моей службы безопасности. — Грязно сработали, батенька! Вот и получили горькую пилюлю! Благо, что не смертельную!

— Ты, Сергей, одного из налетчиков не добил, — пояснил Прохор. — Вот он-то, очнувшись, и срезал тебя остатками боезапаса.

— Ну как так, Сереженька? — продолжал сокрушаться бывший генерал. — Ну, разве ж я тебя не учил, что опасно поворачиваться спиной к врагу, пока не удостоверишься, что все бойцы действительно нейтрализованы? А?

— Учили, Федор Кузьмич, учили, — скрепя сердце, признало я правоту своего безопасника.

— Учили его! Как был неучем, так им и остался! — не прекращал ругаться Топорков. — Ну, если контрольного выстрела гнушаешься, то хотя ствол бы подбери! Что проще-то? И вообще, я не понимаю, как можно было так глупо влипнуть? Что, нельзя было свою колымагу на дороге развернуть, раз такое дело?

— Да не успел я, Федор Кузьмич, не сообразил сразу, что к чему! Когда из-за поворота выскочил и драндулеты ихние увидел, думал, что авария. Помочь хотел… А они меня в стволы… Плечо зацепили. Я едва из машины вывалиться успел, а то бы нашпиговали свинцом, как рождественского гуся яблоками!

— Молодец, что хоть это сделать сообразил! — снизошел до похвалы бывший генерал. — Видел я твое ведро, — усмехнувшись в седые усы, кивнул Топорков, — им, как говорил почтальон Печкин, теперь только вермишель отбрасывать… А скажи-ка мне, дорогой Сергей Вадимович, каким макаром ты умудрился с полигона гранатомет утянуть? Ведь если бы не он, одним «Штайром» ты от этих отморозков бы не отбился.

— У нас, женщин, свои секреты, — притворно потупившись, произнес я. Ну не говорить же, в самом деле, что я его из воздуха слепил? Ну, кто в такую чушь в трезвом рассудке поверит? Лучше промолчу — об этой моей особенности никто не знает.

— Ох, Вадимыч, Вадимыч, я с тобой скоро сам в реанимацию загремлю… Инсульт там, или инфаркт…

— А, не прибедняйся Федор Кузьмич! С твоим-то здоровьем! Мужики, а где я сейчас? В Москве?

— В Москве? С чего ты взял? — удивился Топорков. — Ты в Сибири, в областной клинической… Мы, вообще-то, с Прохором за твоим хладным телом сюда приехали! Нам же сообщили, что ты того, перешел в мир иной… Хотя Прошка до последнего не хотел в твою смерть верить! Живой, говорит, Серега, зуб даю!

Мы с Прохором понимающе переглянулись.

— И гляди-ка, ты, прав оказался! — закончил Федор Кузьмич.

— Кто еще об этом знает? — спросил я. — Ну, о моей смерти?

— Никто, — сообщил Топорков, — мы решили не афишировать… До выяснения, так сказать…

— Вот и здорово! — обрадовался я. — В прессу ничего не просочилось?

— Обижаешь, Сереженька! — фыркнул генерал. — Первым делом рты позатыкали: кого подмазали, кому пригрозили… Так что на трассе случилась банальная бандитская разборка между членами организованной бандитской группировки, занимающейся в этом районе разбоем и убийствами. Ты и ментам помог, вылечил головную боль — они за ними уже год как землю роют.

— Знаю, — кивнул я, — мне говорили, что здесь перегонщиков неоднократно мочили.

— Вот-вот, даже предупреждали тебя! — произнес Федор Кузьмич.

— А сюда меня кто приволок? — продолжал я восстанавливать цепочку событий после моей отключки.

— Там поселок недалеко — Нахаловка, пацаны-перегонщики тебя сначала туда отвезли в больничку, — просветил меня Прохор.

— А че с уродом стало, который меня подстрелил?

— Они же его и скрутили — патронов у отморозка больше не было, — продолжил Прохор. — Тебя в больничке осмотрели и признали мертвым…

— Ага, — перебил я Воронина, — врач сказал в морг, значит в морг!

— Примерно так и было, — согласно кивнул Прохор. — Документики твои когда в местной ментовке пробили, ужаснулись… Ну, так инфа и до нас с Федором Кузьмичем докатилась…

— Слава Богу, что сначала до вас, а не до прессы! — облегченно выдохнул я. — А как поняли, что я не умер?

— Есть в нахаловской ментовке летеха-гаишник один, они с напарником тебя на трассе останавливали…

— Семен Колобков и Шурка-сержант. — Вспомнил я имена гаишников.