Муза Диониса

– Он настоящий Дионис, даже больше, чем я. А богу в такой малости женщины не отказывают. Он тебя обязательно попросит.

– И ты меня отдашь?

Анна с тревогой ожидала ответа.

– Тебе решать.

– Хорошо, когда придет момент, я решу. А что мы будем есть? Я ужасно проголодалась? Где меню?

– Зачем тебе меню? Георг сам принесет все самое лучшее на сегодня. – Миловидов поднял палец. И сразу же к нему примчался официант в тунике. – Мое вино, – сказал Миловидов.

Миловидов разлил вино.

– Попробуй – это вкусно.

Анна пригубила. Вино ей действительно понравилось. И она одним глотком осушила бокал.

– Хочу тебя спросить…

– Валяй.

– Почему ты такой?

– Какой такой?

– Не такой, как все.

Миловидов засмеялся.

– А может, это они не такие, как я. А я такой, каким должны быть все?

– Не важно, – покачала головой Анна. – Главное, что ты и они – разные.

– Да какая, собственно, разница? Принимай действительность такой, какая она есть. К чему доискиваться до сути?

– Уж извини, но я такая.

– Ладно, хочешь получить ответ – получишь. Я не знаю, почему я такой. Но с детства меня всего распирало. Из меня била жизненная энергия, как их прохудившейся трубы. Я все время что-то придумывал, что-то делал. Я не мог и пяти минут усидеть на месте. Во мне постоянно крутился какой-то моторчик. У меня в четырнадцать лет была первая женщина, ей было двадцать. Наш класс все боялись и все им гордились, потому что в нем происходило что-то немыслимое, мы все время что-то затевали. Надо ли говорить, кто был массовиком-затейником? Мне было интересно жить лишь тогда, когда что-то происходило. И я не мог понять ни своих сверстников, ни взрослых, которые жили обыденной жизнью, повторяя как одно и тоже стихотворение, один день за другим. Я рано понял, что деньги легко зарабатывать. Надо только немного приложить к этому голову. Свою первую финансовую аферу я провернул в пятнадцать лет. Пришел в класс и стал собирать деньги на памятник полководцу от выдуманного мною комитета. У нас в городе, как раз объявили подписку на монумент этому герою. И ко мне пришла мысль воспользоваться этим случаем. И я был поражен, сколько денег заработал без всякого труда. Я понял простую истину: есть нескончаемое число вариантов, возможностей для заработка. Все эти институты, конторы, заводы и прочее – для дураков, для тех, кто не умеет варить головой, у кого нет подлинного жизненного импульса. Кто отбывает заключение на земле, а не живет. А я ужасно хотел жить.

– Не принимая никаких моральных законов?

Миловидов удивленно посмотрел на нее, затем снова рассмеялся.

– Моральные законы… Но кто их придумал, кто их установил? Уж точно не я. Много чего было у меня в жизни, а такого не было. Может быть, ты это сделала?

– Ты знаешь, что не я.

– Но тогда кто? А, впрочем, не важно кто. Важно – сделали ли они кого-то счастливее? Ну, например, тебя. То, что ты здесь, со мной, разве это не наглядное свидетельство краха этих законов? Это еще одна тюрьма, в которую человек помещает себя добровольно. А я не хочу в тюрьму, ни в какую. И как только вижу, как где-то впереди маячит что-то там с решеткой, тут же убегаю с этого пути.

– Но так мир не может существовать. Представь, если все будут вести себя подобным образом, мы даже не выживем. Мы все съедим друг друга.

– Может, и так, не спорю. Тебе видней. Но я отвечаю только за себя. А до мира мне нет дела. И подозреваю, что и ему до меня тоже. Разве только он хочет зачем-то посадить меня за решетку… Но я ему не дамся.

– Рано или поздно он тебя посадит за решетку, – мрачно произнесла Анна.

– Твоими руками?

– Не важно, чьими. Но посадит.

– Но пока я почему-то здесь.

– Ты вернешься назад. Ты мне дал обещание.

Миловидов разлил вино по бокалам.

– Хватит об этом. Мы пришли сюда веселиться.

– Мы будем веселиться, – согласилась Анна. Он прав, эти разговоры можно оставить на потом, на время после возвращения. А она приехала сюда, чтобы по знать и окунуться в другую жизнь.

– А как мы будем веселиться?

Миловидов подал какой-то знак.

– Сейчас начнет играть ансамбль. Ты любишь танцевать?

– Да. Только давно не танцевала.

– Не важно.

Они вышли из ресторана под утро. Анна едва передвигала ноги, но чувствовала себя абсолютно счастливой. Такого она не только еще не видела, но никогда не была участником. Как это удалось Миловидову, она не знала, но он без всякого напряжения поднял всех посетителей ресторана. В людей как будто бы вселился бес, вернее, бог, Дионис. Анна глазам не верила, что выделывали пожилые люди, пришедшие спокойно и неторопливо провести вечер. Они вдруг превратились в подростков. Анна видела, как удивленно смотрели они друг на друга, не совсем понимая, что же происходит. Да и она сама ловила себя на том, что не контролирует свое поведение. Никогда, даже в самые молодые годы она так неистово не танцевала. Это была какая-то бешеная пляска, какое-то танцевальное безумие, когда и собственное тело и собственная душа становились невесомыми, устремлялись куда-то вверх.