Муза художника

В стороне от дорожки лежит какой-то темный предмет, и он наклоняется, чтобы поднять его. Это коричневый бумажный пакет, из которого Маргарет ела вишни. Йон автоматически разглаживает его и заглядывает внутрь. Оттуда выпадают две маленькие косточки, внутри пакет весь в темных пятнах вишневого сока. Йон чувствует запах ягод, и знакомая фантазия готова возникнуть у него в голове. Чтобы не дать этому произойти, посол решительно комкает шероховатую бумагу, превращая ее в маленький, помещающийся в кулаке шарик. Он возьмет его с собой и выбросит в мусорную корзину.

Но ноги сами несут его вверх по тропинке, дальше в лес; к этому времени Йон уже миновал то место, где они останавливались днем, чтобы полюбоваться видом. Он не хочет думать о том, куда ему двигаться дальше. Скорее чувствует жесткую необходимость проанализировать прошлое и понять, где все пошло не так. Нужно было оставаться в коттедже. Он ведь сказал им, что не пойдет. Никто не предполагал, что он явится на эту вечеринку и увидит то, что увидел. Все личностные качества должны были удержать Йона сегодня вечером в тихом доме, вместе с женой и их ребенком, то есть не их, конечно, а Муров. Не уступая в скорости ногам, поспешно движущимся вперед во все возрастающем темпе, в голове у Йона выстраивается последовательный ряд мыслей, который показался бы ему абсурдным, если бы он сидел в кресле, но сейчас поражает своей ясностью. Ведь каким-то странным образом события этой летней ночи лучше, чем все, когда-либо с ним случавшееся, говорит в пользу его привычного подхода к жизни, его благоразумия, его предсказуемости. Мол, вот что происходит, когда человек отклоняется от правильного пути. Йон не может вернуть все назад, но, по крайней мере, теперь он знает, почему это имеет значение.

Йон понимает, что он шагает со скоростью человека, который спешит уйти от того, с чем ему рано или поздно придется встретиться лицом к лицу. Бегство. Да. В противном случае красивое может стать уродливым. Он продолжает двигаться вперед, пока внезапно тропинка не обрывается. Земля исчезает у него из-под ног. Его тело складывается пополам, а руки и ноги раскидываются в стороны, как у того клоуна в гигантских туфлях, со шваброй, который поскальзывается на мыльной пене. Цепляясь руками за воздух, Йон проваливается в пустоту.

Часть пятая ЗЕРКАЛЬНЫЙ ЗАЛ

В открытую дверь зрителю виден угол соседней комнаты. За еще одной незакрытой дверью в той следующей комнате просматривается окно с видом во двор, по ту сторону которого еще больше окон и комнат за ними. Каждая комната ведет в другую, а та, в свою очередь, возможно, переходит во что-то еще.

М. Холден. Искусство Виктора Рииса (1988)

КОПЕНГАГЕН, 1906 ГОД

Суббота, 25 августа.

Говорят, в хорошо содержащемся доме назначение каждой комнаты диктует ее атмосферу и цветовую гамму. Спальня девочки, например, должна быть в светлых и нежных тонах. Ее следует отделать розовым, если девочка белокурая и светленькая, и бледно-голубым — если брюнетка. Таким же образом кабинет отца семейства, важного человека, должен надлежащим образом создавать настроение торжественности, глубокого раздумья и серьезности. Во время своего сегодняшнего визита в дом советника Алстеда я убедилась, что он принимает все эти условности близко к сердцу. Благодаря высоким витражным окнам в личном кабинете советника царит полутьма. Мебель массивная и тяжелая. В дни, когда в доме нет посетителей, семья Алстед иногда пьет чай за столом в этой комнате, и именно тут, объясняет мне советник, показывая свой кабинет, он хотел бы, чтобы Виктор Риис однажды написал его портрет.

— Я так понимаю, вы здесь по делу, фру Риис, — обратился ко мне советник Алстед с намеком на улыбку, словно мы одни могли понять тонкий юмор сложившейся немыслимой ситуации. — Если это так, то тем более хорошо, что вы пришли одна. Нрав художника… — он сделал паузу, в продолжение которой разглядывал пейзаж в рамке, похожий на итальянский: мраморные колонны на просторных холмах, — похоже, не позволяет ему опускаться до уровня денег и бизнеса. Я заметил эту особенность в вашем муже.

— Добывать средства к существованию — это необходимость, — мягко проговорила я, стараясь смотреть на него прямо.

— Я был бы счастлив и в будущем иметь возможность поддерживать вашего мужа в его творчестве.

Советник снова сделал паузу.