Муза художника

Сегодня ночью, после того как Виктор и Грейс отправились спать, а я достала дневник, чтобы сделать запись, меня осенило. Письмо, которое я планировала написать брату, идеально оформленное у меня в голове, но все еще не изложенное на бумаге, уже находится на этих страницах. Лучшим способом связаться с братом будет передать ему эту книгу с Грейс. Уже какое-то время (а возможно, и с самого начала) я писала здесь с мысленной оглядкой на Свена. Значит, утром я отдам свой дневник Грейс с просьбой передать его Свену, чтобы вместе с фотографиями это напомнило ему о том, как мы разговаривали, когда виделись в последний раз, о нашем детстве и наших мечтах.

Свен, когда нам выпадет шанс увидеть друг друга снова, давай согласимся, что наши родители не отказались от нас, хотя и утаивали правду о том, кто они. Мы можем вспомнить множество примеров, доказывающих их заботу. Пусть они вероломно говорили нам, что мы сироты, но они также и содержали нас, и растили, и обеспечивали всем необходимым. Их решение было в какой-то степени трусостью, и, конечно, они отказали нам во многом, принадлежащем нам по праву, но, как нам с тобой известно, общественное мнение имеет большой вес. Возможно, цена за то, чтобы быть принятыми обществом, — это тайный сговор с целью ограничить наше знание, дабы помешать выражать себя в той мере, в какой мы бы делали это в противном случае.

Завтра утром Грейс снова водрузит дорожную шляпу поверх своих непослушных волос и будет такова. Я знаю, что Виктор, оставшийся в душе таким же добрым даже после того, как упрямая жена испытывала его терпение столькими способами, тихо предложит ей некую сумму, которая поможет с медицинскими расходами и заботой о Свене. Его чувство того, что правильно и что важнее всего, неизменно, несмотря ни на какие перемены в нашей жизни.

Свен, пожалуйста, оправляйся полностью от поразившей тебя болезни, чтобы однажды мы снова могли быть вместе. Я бы поделилась всем этим с тобой, если бы ты был здесь, поэтому шлю тебе свои впечатления точно такими, какими они приходили ко мне. Поскольку я писала, не всегда думая о том, что ты когда-нибудь можешь прочитать мои слова, пусть они будут для тебя еще более прозрачными носителями моей души. Прими сегодня любящие мысли и сердечные пожелания твоей сестры, которая передает тебе эту книгу в надежде, что расстояние между нами можно преодолеть с помощью подробного описания минувшего года… твоей сестры, которая больше всего на свете надеется на возможность увидеть тебя в добром здравии снова и желает тебе увидеть ее начавшей новую жизнь.

ЛОНДОН, ИЮНЬ 2005 ГОДА

София не прикасалась к столу, пока рассказ не был закончен. Она грациозно сцепила руки перед собой, своей позой напоминая Фрейе супругу политика, стоящую в стороне сцены, пока ее муж произносит речь на трибуне. Когда Фрейя умолкла и повернулась к ней за ответом, София легко, но умышленно положила обе руки, ладонями вниз, на край стола мужа, с аккуратными стопками документов, как будто осваивая территорию.

— Ты утверждаешь, что она сама рисовала… это что, автопортреты?