Музей боевых искусств

Чтобы Дашку не штормило, она крепко держалась за мою руку. Так, словно богатая чопорная супружеская чета, прибывшая по делам в захолустный городишко, мы и вошли в гостиницу.

Мы приблизились к стойке, за которой торчала портье — холеная мадам лет сорока пяти, раскрашенная так ярко, словно стояла не за стойкой администратора, а за стойкой вокзального буфета. Выяснять, где живет англичанин Джон, а потом лезть к нему в номер, было бы глупо, да и никто бы нам и не сказал, где он поселился, а если бы и сказал, то в гостиницу наверняка не пропустил бы. Потому о Джоне я решил не заикаться.

— Хеллоу, мадам, — сказал я, продолжая сохранять вид лорда. — У вас есть свободные номера?

Портье подозрительно посмотрела на мою спутницу, стоявшую как истукан, и, изобразив на лице подобие улыбки, ответила:

— Имеются. На какой срок хотите снять номер?

— А сколько стоит за сутки? — задал я вопрос, который, наверное, не должен был бы задавать богатый человек, в образе коего я старался предстать перед портье и от нечего делать наблюдавшими за нами с Дашкой швейцаром, киоскером и пожилой парочкой, сидевшей в креслах за журнальным столиком.

Женщина назвала сумму, от которой у меня чуть было не встали волосы дыбом. Если я проживу здесь с недельку, то мне придется полгода пахать в ДЮСШ, чтобы расплатиться с гостиницей.

— Я был бы не прочь пожить у вас с недельку, а то и две, — тоном капризного клиента сказал я, — но боюсь, что мне могут не понравиться условия проживания в гостинице. Поэтому я оплачу только за сутки, а там посмотрим.

Именно на такой срок у меня и хватало денег, чтобы оплатить номер.

Портье вновь взглянула на Дашку, которая вдруг покачнулась, с головой выдав свое нетрезвое состояние, и, стараясь говорить любезно, произнесла:

— Вы, в общем-то, можете заплатить и за неделю, а если вам у нас не понравится, заберете деньги.

Я презрительно скривился.

— Я привык поступать так, как я хочу, а не как мне кто-то диктует… Вы поселите нас с женой в номере?

Я, конечно же, понимал, на кого мы с Дашкой были похожи и что о нас думали присутствующие в фойе. Наверняка все решили, что мы подвыпившая парочка, которая хочет снять номер, чтобы переспать. И я бы не хотел, честно говоря, их разубеждать. Было бы хуже, если бы нас действительно приняли за шпионов, а то и за грабителей, ибо за крутых бизнесменов, как бы я ни пыжился, мы все равно сойти не смогли.

— А паспорта у вас есть? — язвительно поинтересовалась портье, очевидно, втайне надеясь на то, что таковых у нас с Дашкой не окажется.

— Конечно, кто же сейчас без них ходит — только бомжи, наверное, — я достал из кармана паспорт и положил его на стойку. Потом незаметно пихнул Дашку, которая, кажется, спала на ходу.

Девица очнулась, полезла в свою сумочку. К счастью, и у нее паспорт оказался с собой. Чтобы моя спутница не делала лишних движений, снова не качнулась и, не дай бог, не растянулась перед портье, я выхватил у Дашки паспорт и присоединил его к своему документу.

Портье долго изучала паспорта, разглядывала их чуть ли не на свет, однако не нашла к чему придраться и стала оформлять нам номер.

— С видом на театр, пожалуйста, — попросил я, когда похожая на вокзальную буфетчицу женщина склонилась над книгой регистрации клиентов.

Портье взглянула на меня исподлобья.

— А с видом на отделение полиции вас не устроит? — поинтересовалась она ехидно.

Я чуть не поперхнулся. Додумается еще, сдаст нас с Дашкой блюстителям правопорядка. Свой язык я решил попридержать, дабы не раздражать лишний раз портье, хотя и вертелось на языке крепкое словцо, и обескураживающе улыбнулся:

— О нет, я художник, и меня вдохновляет на творчество вид театра, а не решетки на окнах отделения полиции. Я вас очень прошу, если есть возможность, поселите нас на левой стороне гостиницы.

Портье проворчала нечто невразумительное, черкнула что-то в книге регистрации и выложила на стойку ключ с брелком.

— Спасибо большое! — Я из кожи вон лез, чтобы понравиться ей, лишь бы она не поставила в известность полицию о двух прибывших в гостиницу подозрительных личностях.

Взяв ключ, я с силой прижал локтем руку Дашки к своему телу, чтобы девица не качалась при ходьбе, и направился к лифту.

Селящиеся без вещей в гостиницу лица выглядят глупо, поэтому, когда мы проходили мимо швейцара, я ляпнул:

— Мне должны сегодня вечером или завтра утром привезти кое-какие вещи, мольберт и краски. Как только привезут, пожалуйста, попросите, чтобы их подняли в номер… — Я глянул на брелок, на котором были выбиты цифры: — Триста пятый.

«Черт меня дернул художником представиться, о красках и мольберте упомянуть, — подумал я, входя с девушкой в кабину лифта. — Еще бы про любовь к Моне, Давиду и Фрагонару упомянул, чьи картины из музея недавно украли, и тогда точно выдал бы с головой, кто я и с какой целью сюда прошел. Дурачина ты, Игорек, простофиля. Ладно, что сказал, то сказал. Будем надеяться, что пронесет».