Музей боевых искусств

Отпираться и идти, как говорят в полиции, в полный отказ не имело смысла, Оксана была жива, при ней находился пистолет, и эти факты требовали объяснений, а потому девушка дурочку и не разыгрывала, но и рассказывать что-то желанием не горела. Ее губы тронула усмешка:

— Я тебя послушаю.

— Как знаешь, — развел я руками и, обращаясь к Дашке, заговорил: — Жили-были на свете подруги-тезки Оксаны — одна Ветрова, а другая Стенькина. Обе учились в одном классе, жили неподалеку и после окончания школы дружбу водить не перестали, продолжали ходить друг к другу в гости и делиться своими девичьими секретами. Конечно же, я всех подробностей дела, Дашка, не знаю, просто предполагаю то, что происходило, так что могу кое-что приукрасить, а то и соврать, — пояснил я и продолжил: — Обе девушки не очень-то юного возраста были не замужем, что, впрочем, и неудивительно — в нынешнее время молодежь не очень-то торопится связывать себя семейными узами. Но у каждой был приятель — у Ветровой Павел, у Стенькиной Джон, и, я так думаю, не он один. И, кстати, ни один из перечисленных мной мужчин не был импотентом, в чем пыталась меня убедить Стенькина. Паша-Паштет — человек, принадлежащий к криминальным кругам, — души не чаял в Ветровой. Он поддерживал девушку материально, одевал ее, обставил комнату в ее доме, куда частенько захаживал, а когда Оксана забеременела, предложил ей выйти за него замуж. Но перед тем, как вступить в брак, Паштет решил обеспечить своей семье безбедное существование — ограбить Музей искусств на приличную сумму в десять миллионов. В долю взял Вещагина и Тропаря. Оксана, как тебе уже известно из признания Паштета в подвале своего дома, должна была страховать грабителей, прикрыть, если потребуется, их отход. Ветрова — как, впрочем, и Стенькина, — не очень-то придерживающаяся высоких морально-этических норм, решение Паштета ограбить музей поддерживала, но участвовать в нем побаивалась, в чем призналась своей подруге, от которой у нее никаких секретов не было. Боевая и пронырливая Стенькина вызвалась помочь своей нерешительной подружке, поддержать ее во время ограбления и вместе с нею отправилась к музею, о чем Паштет, разумеется, понятия не имел, иначе устроил бы разгон Ветровой за то, что она не умеет держать язык за зубами. Но как бы там ни было, в день ограбления обе подруги оказались на улице Новокузнецкой, подъехав на нее отдельно от компании грабителей либо на такси, либо на общественном транспорте. Именно на этом участке маршрута отхода банды по договоренности с Паштетом в дело и должна была в случае необходимости вступить Оксана. Скорее всего, девушки рассчитывали на то, что их помощь не потребуется, но банда Паштета прокололась, за грабителями погналась охрана, и Ветровой нужно было во что бы то ни стало отвлечь на себя внимание преследователей. Однако, когда в переулке завязалась перестрелка, мимо нее промчался вначале Паштет, затем Вещагин, а потом выскочил я, которого она приняла за охранника, Оксана растерялась и шарахнулась от меня как черт от ладана. Но тут девушке на помощь пришла шедшая следом за Ветровой Стенькина. Она-то и бросилась ко мне под ноги. В конце концов, неважным оказалось, что девушки приняли меня за охранника; главное, задача, возлагавшаяся на Ветрову, оказалась выполненной — преследователи, принявшие меня, в свою очередь, за бандита, отстали. Об участии в деле Стенькиной девушки чуть позже договорились Паштету не сообщать, так что Паша до сих пор понятия не имеет, кто на самом деле помог ему и Вещагину ускользнуть от преследователей. Это обстоятельство сыграло немаловажную роль в преступлении, которое задумала Стенькина. Не знаю, когда она его задумала — в тот момент, когда в полиции узнала, что я не охранник, а жертва обстоятельств, или раньше, когда Ветрова рассказала ей об ограблении, — но так или иначе Стенькина решила использовать меня в своих замыслах, так как я был подходящей кандидатурой на роль козла отпущения — Самохвалов считал меня участником банды грабителей.

— Может, наручники с меня снимете? — неожиданно проговорила Оксана. — А то руки затекли.

— Потерпишь, — кинув на девушку недовольный взгляд, ибо она сбила меня с мысли, произнес я.

— Во-во! — поддакнула Дашка. — Пять минут посидела в браслетах — и заныла… Тебя бы в подвал к Паштету, да шпагатом к балке привязать, посмотрела бы я, как ты запела. Так что заткнись!

Наша пленница презрительно посмотрела на Дашку, а девушка повернулась ко мне и попросила:

— Продолжайте, Игорь, очень интересно, что эта змея придумала и как вы ее раскололи.