Музей идеальных фигур

– Мастером первого класса я была. Ко мне такие люди ходили, что у меня икра эта в холодильнике вообще не переводилась. И камчатские крабы, и сырокопченая колбаса, и миноги, и…

– Надо же! Как интересно! И даже миноги?

Перебив бабу Клаву, Инга попыталась ретироваться к себе в квартиру. Но баба Клава не собиралась отступать.

– Дом-то свой загородный обустроили или как? – поинтересовалась она.

Инга, которая уже почти скрылась за дверями, невольно притормозила. Она никому не рассказывала о том, что они с Залесным купили дом за городом. Неужели Залесный проболтался?

– Откуда вы знаете про дом?

– Да уж знаю! Внучка хозяйки вам его продала. Как бабка у Нины померла, так она на продажу домик и выставила.

Инга окончательно опешила.

– Откуда вы знаете про… про это?

– Да уж знаю, – прищурилась баба Клава. – Тесен мир.

Теперь Инга и сама бы не ушла. А вот баба Клава, словно почувствовав ее настроение, скрылась у себя. Впрочем, надолго ее не хватило, и через секунду она вновь выглянула. Убедилась, что Инга никуда не делась, и довольно улыбнулась:

– Ну что? Заинтересовала я тебя?

– Заинтересовали.

– То-то же, – удовлетворенно хмыкнула баба Клава. – А то ведь ты у нас гордячка, идешь, нос от людей воротишь. Даром что первый муж тебя через твой норов бросил.

– Он меня не бросал. Мы цивилизованно развелись и…

– И сын носа к тебе не кажет, – продолжала баба Клава.

– Сын живет в Лондоне. У них с отцом бизнес, им некогда часто ко мне приезжать.

– То-то я и говорю, отвернулись они от тебя, – бубнила свое баба Клава. – Ну а раз бросили, значит, было за что. А этот твой, нынешний, он неплохой мужик. Только и этот от тебя сбежит.

– Да почему это? – возмутилась Инга.

– А потому что гордая ты очень, нельзя так! Среди людей живешь, а ни с кем словечка ласкового не скажешь. Коли уж в миру живешь, так общайся с людьми, не чурайся их.

Инга невольно улыбнулась, представив себя «общающейся» с людьми. Баба Клава явно считала себя образцом такого вот общения, а сама Инга много раз слышала, как соседи пугаются при виде приближающейся к ним бабы Клавы, которую за тощую и долговязую фигуру, а также любовь к сплетням прозвали между собой Телеграфным Столбом.

– Вот я, к примеру, все и про всех знаю. И про твой дом все знаю.

– Да откуда же, Клавдия Матвеевна?

– А подружка моя у тебя в соседках. Я к ней в этом году приезжала, тебя через ограду увидела, удивилась. А она мне и объяснила, что дом вы у Нинки купили.

– Верно, – вконец ошарашенная, подтвердила Инга. – Хозяйку Ниной звали.

– А знаешь, что у Нинки этой в любовниках один бандит ходил?

– Нет.

– И что в этом доме наездами бывал, тоже не знаешь?

– Нет. Какое мне дело, кто там жил до нас?

На самом деле Инге было неприятно слышать о том, что в доме, который они купили с Залесным, до них обитала не только чистенькая старушка, но еще и какой-то уголовник.

– И не он один жил, а все дружки его из банды тоже частенько там жили. Наедут всей толпой, пьянка-гулянка. Шум, крики. Бабка Нинкина через это дело очень волновалась, боялась, как бы они ей дом не спалили. Тогда-то она еще в городе жила, на дачу только летом наезжала. Но когда Нинкин бандит в доме гулял, бабка туда и носа не совала.

– Вряд ли она была довольна.

– Да уж ясное дело, куда там довольна! Только спорить боялась, да и Нинка в бандита этого крепко влюблена была. И бабушку свою уговорила, чтобы та разрешила бандитам у себя обитать.

Решив, что рассказ бабы Клавы не имеет никакого отношения к тем проблемам, которые возникли у них в связи с покупкой дома, Инга вновь заскучала. То, что у бабы Клавы нашлась подружка из числа их дачных соседей, это было удивительно, но вовсе не невозможно. У бабы Клавы в приятельницах ходило несколько тысяч человек, которых она регулярно навещала и просвещала относительно того, как обстоят дела у остальных девятисот девяносто девяти.

Слушать же Инге про то, что в купленном ими доме жил какой-то бандит, было крайне неприятно. А противная баба Клава, словно чувствуя настроение Инги, как назло, еще больше воодушевлялась.

– А когда бандита этого потом все же взяли, – продолжала баба Клава, – Нинка целый год в доме у своей бабки носа не казала. Та говорила, что у внучки стресс, она переживает, а соседи между собой поговаривали, что Нинке-то тоже срок за укрывательство судья выписал. Бандит этот в розыске был, а Нинка об этом знала, но любовника в милицию не сдала. И что будто бы в тюрьме она руки пыталась на себя наложить. Да оно и понятно, шутки ли, двадцать пять лет ему присудили. Но ничего, одумалась, замуж потом, говорят, даже вышла.

Но договаривала баба Клава уже перед закрытой дверью. Инга сумела незаметно запихнуть в квартиру сумки с продуктами, а потом исчезла сама. Обнаружив, что разговаривает с дверью, соседка злобно сплюнула.

– Вот ведь гордячка! Ну, погоди! Получишь ты свое за гордыню! Никто и даже Бог таких зазнаек не любит!