Музей королевы Софии. Мадрид

Сальвадор Дали (1904–1989) Архитектонический «Анжелюс» Милле 1933. Холст, масло. 73x61

Дали писал: «Гений — это умение видеть в одном предмете другой. Пальмы, на которые восхищенно заглядывался Гауди в детстве, стали прообразом вздымающихся кверху башен его знаменитого собора. Репродукция „Анжелюса“ Милле, которая висела у нас в школе, куда я ходил в раннем детстве, подтолкнула меня к трагическому видению мира, трансформировавшемуся впоследствии в параноидально-критический метод». И действительно, репродукция картины (1857) французского художника с изображением крестьянской супружеской пары, прекратившей труды при звуках колокольного призыва к молитве, потрясла подростка Сальвадора, как оказалось, на всю жизнь. В 1933 художник создал эссе о своем толковании сюжета. Рукопись затерялась, но была найдена в 1963 и опубликована под наименованием «Трагический миф об „Анжелюсе“ Милле. Параноидально-критическое толкование». В нем утверждалась определяющая важность эдипова комплекса в становлении личности и предполагалось, что всем знакомая супружеская пара на полотне на самом деле — мать и сын, вожделеющий ее. После написания «Архитектонического „Анжелюса“ Милле» эта тема не раз возникала в творчестве Дали.

Сальвадор Дали (1904–1989) Загадка Гитлера. Около 1938. Холст, масло. 51,2x79,3

Дали пояснял: «Эта работа показалась мне наделенной ценностью предвидения, обещавшего наступление средневекового времени, черная тень которого накроет всю Европу. Зонтик Чемберлена является здесь символом дурного предчувствия, он похож на летучую мышь и всегда вызывал во мне чувство отвращения, как только я брался писать его».

Через год на персональной выставке в Нью-Йорке лишь две работы не были проданы, в их числе и «Загадка Гитлера», которую сам живописец называл ключом экспозиции. Следует пояснить, что телефон (здесь он нависает над любимым пляжем мастера Порт-Льигата под Кадакесом) в художественном мире Дали всегда означал ожидание тревожных вестей. Передаваемые по телефону новости могут быть столь же устрашающими, как те, которые заставили мир затаиться в тревоге после Мюнхенского соглашения. Шокируя своих зрителей и читателей живописец оповестил: «Сюрреализм отнюдь не мог мне помешать обращаться с Лениным как с образом, порожденным сновидением или бредом. Ленин и Гитлер, оба необычайно меня возбуждали, но Гитлер, безусловно, сильнее». Дали утверждал, что именно сны, виденные им в ту пору, стали вдохновляющей причиной создания полотна.

Сальвадор Дали (1904–1989) Мадонна Рафаэля на максимальной скорости 1954. Холст, масло. 81,2x66

Эта картина соединила в себе главные пристрастия живописца послевоенного времени: его почтение к классике, возврат в лоно католицизма и искренний интерес к открытиям ядерной физики. Что именно подтолкнуло Дали к поискам религиозной истины, точно узнать не представляется возможным. Публично заявляя о желании наполнить творчество христианским содержанием, он называл себя католическим художником и признавался таковым церковной иерархией и испанскими властями.

Мадонна Рафаэля, на огромной скорости вознесшись над Кадакесской бухтой, предстает перед зрителем в виде корпускулов. По словам Дали, нет ничего веселее, чем столкновения и взрывы внутриатомной жизни, эти конфликты ядерной физики. Электроны, пи-мезоны, атомы… Все прыгает и скачет в сверхъестественном «эв-ритмическом» танце. При внимательном рассмотрении здесь можно увидеть и молекулу ДНК, модель которой была опубликована Джеймсом Уотсоном и Френсисом Криком в 1953. А среди молекул кружатся «рога носорога» — еще один фаллический «кирпичик» в здании далианской вселенной.

Сальвадор Дали (1904–1989) К «Размышлению о кубической форме» Хуана Эрреры 1960. Холст, масло. 59,5x56

Испанский архитектор, придворный, военный Хуан Баутиста де Эррера, живший в XVI веке, был строителем ансамбля монастыря-дворца Филиппа II в Эскориале под Мадридом. В следующем столетии формы, характерные для его творчества, легли в основу национального зодчества строгого стиля — «эрререско» или «десорнаментадо» (то есть «безорнаментальный»). Эррера получил философское образование в Вальядолидском университете, обладал глубокими знаниями в точных науках, особенно в математике. Результатом его теоретических изысканий стал трактат «Размышление о кубической форме».