Музей невинности

Она немного помучилась на перекрестках Бешикташа и Долмабахче, на спусках и подъемах, но, хотя до этого выпила, без особого труда с успехом довела машину до мечети Фирюз-ага. Три дня спустя я забирал её с того же места, и она опять захотела сама вести машину, но на улицах в тот день было много полиции, и я её отговорил. А наш урок, несмотря на жаркую погоду, прошел отлично.

На обратном пути, глядя на рябь волн Босфора, мы пожалели, что не взяли с собой ничего для купания.

В следующий раз Фюсун надела под платье голубой купальник, который теперь хранится в моем музее потаенной радости. Она разделась только перед тем, как прыгнуть в воду с пристани на пляже в Ткрабье, куда мы направились после урока. Я смог наконец, не без смущения, окинуть взглядом тело моей красавицы. Фюсун быстро поплыла, будто хотела спрятаться от меня. Когда она прыгнула, всплески воды у неё за спиной, пена, яркий солнечный свет, синева Босфора, её купальник — вся эта картина счастья навсегда запечатлелась у меня в голове. Потом я буду долго искать повторение чудесного чувства, высматривать тот же цвет жизни и покоя на старых фотографиях, на почтовых открытках у мрачных стамбульских коллекционеров.

Я прыгнул в воду вслед за Фюсун. Странный голос шептал мне, что под волной на неё напало злое чудовище. И надо успеть доплыть до неё, спасти её в морской тьме. Помню, плыл изо всех сил, сходя с ума от чрезмерного счастья и в то же время боясь потерять его, и в какой-то момент от волнения чуть не захлебнулся. Фюсун пропала в водах Босфора! В тот миг мне захотелось умереть вместе с ней, умереть немедленно. Между тем шутливый Босфор на мгновение расступился, и я увидел её перед собой. Мы едва переводили дыхание и улыбались друг другу как счастливые влюбленные. Но всякий раз, когда я пытался приблизиться, чтобы коснуться её, чтобы поцеловать, она сразу дулась и без тени кокетства по-лягушачьи уплывала от меня прочь. А я таким же образом плыл следом. В воде отражались движения её стройных ног, приятная округлость бедер. Тут я заметил, что мы довольно далеко от берега.

— Хватит! — окликнул её я. — Не уплывай от меня, здесь начинается сильное течение, унесет нас, оба погибнем.

Когда я осмотрелся, то понял, куда мы заплыли, и мне стало страшно. Мы были посреди города. Тарабья, ресторан «Хузур», гостиница «Тарабья», машины, маршрутные такси, красные автобусы, ехавшие по изгибающемуся берегу, за ними — холмы, усеянные домами, кварталы трущоб на изножиях Буюкдере — весь город представал перед нами, но вдали от нас.

Словно на огромную миниатюру, смотрел я не только на Босфор и на Стамбул, но и на всю свою жизнь, оставленную позади, и видел себя точно во сне. Мы были вдвоем, далеко от всех, и это пугало, как смерть. Довольно большая волна подтолкнула Фюсун, та слегка испугалась и вскрикнула, а потом, чтобы не отнесло течением, обхватила меня одной рукой за шею, другой за плечо. Теперь я хорошо знал, что до смерти не расстанусь с ней.

После этого обжигающего прикосновения — почти объятий — Фюсун сразу отплыла от меня, сказав, что на нас движется большая баржа. Фюсун плавала хорошо и очень быстро, мне было трудно поспевать за ней. Когда мы вышли на берег, она сразу ушла в раздевалку. Мы стеснялись друг друга совершенно не как влюбленные. Наоборот: вели себя точно молодые люди, которых познакомили родители с целью поженить, смущались своей наготы и избегали смотреть друг на друга.

В результате наших уроков и поездок по городу Фюсун хорошо научилась водить машину. Но экзамен в начале августа опять сдать не смогла.

— Опять провалила. Но это ерунда, надо забыть об этом поскорее. Поедем на море? — предложила она торопливо.

— Поедем.

С экзамена мы уехали на машине, которую, с сигаретой во рту и отчаянно сигналя, вела Фюсун. (Годами позже я вернулся туда, где проходил экзамен, но на месте пустых, голых и замусоренных холмов высились роскошные жилые комплексы с бассейнами.) До конца лета наши уроки вождения продолжались, но права теперь стали предлогом для встреч, чтобы пойти вместе на море или в бар. Несколько раз мы даже брали в аренду лодку от пристани в Бебеке, гребли вместе, сражаясь с течением, и уплывали далеко, туда, где в воде не было медуз и мазутных пятен, и там купались. Чтобы нас не унесло течением, один из нас хватался за лодку, а другой держал его за руку.