Музей Тиссена-Борнемисы Мадрид

В портретах кисти немецкого художника Кристофа Амбергера соединились традиции его родной школы, особенно те, что развивались Гансом Гольбейном Младшим с его острым взглядом на человека и умением подметить потаенное в его характере, и итальянской, прежде всего, венецианской живописи, мастера которой подчеркивали, в первую очередь, величие человека. Образы, созданные Амбергером, воплотили ренессансный взгляд на личность, что видно на примере «Портрета Маттеуса Шварца». Художник запечатлел счетовода, состоявшего на службе у богатых купцов из Аугсбурга, Фуггеров. Незадолго до создания портрета император Карл V пожаловал Шварцу дворянский титул. В выражении лица и позе мужчины видны и его гордость за свой труд, и нескрываемое удовольствие от нового аристократического положения. Впрочем, перед зрителем, прежде всего, — представитель образованного слоя немецкого общества, о чем свидетельствуют и листок бумаги с астрологическими данными Маттеуса, и его нарисованный на фоне неба гороскоп, являвшийся в те времена признаком учености, и, естественно, книги на столе. Шварц написал первые в Германии труды по бухгалтерии, а также автобиографию, которая при издании была иллюстрирована изображениями автора в различных нарядах.

От итальянских мастеров в этом портрете — темное одеяние модели, позволяющее сосредоточить взгляд на ее лице — полноватом, добродушным, с умным взглядом и плотно сжатым ртом. Перед зрителем — человек сдержанный, с чувством собственного достоинства и не привыкший зря тратить время.

Эль Греко (Доменикос Теотокопулос) (1541–1614) Благовещение. Около 1576. Холст, масло. 117x98

Эль Греко написал данную работу, скорее всего, еще до отъезда в Испанию — в Италии, поскольку по своим живописным особенностям она принадлежит к венецианской школе. Фигуры Девы Марии и архангела Гавриила напоминают о работах Паоло Веронезе, рисунок одеяний и драпировки — Тинторетто, а колорит — Тициана. Композицию его картины «Благовещение», созданной для церкви Сан-Сальваторе в Венеции, художник взял за образец.

На сюжет Благовещения живописец создал серию полотен, одно из них, хранящееся в коллекции Тиссена-Борнемисы, принадлежит к раннему периоду его творчества. Фигуры еще не напоминают пламя свечи, что будет свойственно зрелой манере мастера, их очертания округлы и мягки, но уже отмечены экспрессией, пусть пока заметной только в написании драпировок. Признаки более позднего стиля Эль Греко проявились здесь в трактовке окружающего пространства: реалистически выписанная терраса с выложенным плитками и перспективно уходящим вдаль полом сливается с мистическими небесами, которые так полюбит изображать художник. На террасу, где происходит великое событие, льется яркий, струящийся поток света, исходящий от голубя — Духа Святого, в темно-голубом просторе бегут бурные, озаряемые небесным свечением облака, и с ними сливаются очертания красного занавеса, край которого взметнулся, словно от ветра. На сочетании серовато-голубых и ярких — красных, желтых, синих — тонов будет построен колорит у Эль Греко на следующем этапе его искусства.

Микеланджело Меризи Да Караваджо (1571–1610) Святая Екатерина Александрийская. Около 1598. Холст, масло. 173x133

Итальянский художник Микеланджело Меризи да Караваджо написал эту картину по заказу своего покровителя, кардинала Франческо Мария дель Монте. Святая Екатерина, облаченная в пышные одежды из дорогой ткани, стоит коленопреклоненная на подушке и смотрит в сторону зрителя. Слева рядом с Екатериной виднеется огромное колесо с шипами — орудие ее мучений, в руке святая держит меч, которым ее обезглавили, а перед ней лежит пальмовая ветвь — символ страданий за веру.

Ярко освещены лицо, плечи и руки Екатерины, а сияние ее облика усилено белизной рубашки. Свет здесь лепит форму, точнее, рождает, вырывая из тьмы, а его контраст с тенью вносит в картину драматическое настроение. Художник любил выразительные человеческие типы, поэтому девичья нежность героини сочетается с ее телесной силой, передающей мощь духа. В соседстве огромного пыточного колеса образ святой приобретает еще большую монументальность, но облик Екатерины, неся в себе черты позировавшей художнику модели, наделен индивидуальностью, а ее поза естественна и непринужденна. «Пользу живописи Караваджо принес несомненную, — писал один из его биографов, Джованни Пьетро Беллори, — ибо появился в то время, когда с натуры писали мало, когда фигуры изображали согласно манере, удовлетворявшей больше чувство изящества, чем правды. Посему, изгоняя из колорита всякие приукрашивания и суетность, Караваджо усилил свои тона, вернув им плоть и кровь, и убедил других живописцев подражать природе…»

Живопись XVII–XVIII веков