Музей воров (ЛП)

— Троекратное ура Командующему! — крикнул лейтенант-маршал. — Ура! Ура! Ура!

Ополченцы и Хранители охотно поддержали его. Газетчики отложили карандаши и затопали ногами.

Под прикрытием шума, Командующий склонился. Голди слышала, как он тихо говорит Хранителю Хоуп и Хранителю Вирту.

— Отведите этих щенков в Приют. Я хочу, чтобы их заперли так надежно, что они никогда не выйдут на свободу.

Хранитель Хоуп отстегнула с пояса цепи наказания и защелкнула их на запястьях Голди.

— Идем, — сказала она, — и только попробуй доставить мне неприятности!

Голди быстро посмотрела на Тоудспита. Ее пальцы мелькали, составляя послание.

Должны каким-то образом остановить Командующего. Должны спасти Бру! Как-то сбежать!

Тоудспит ответно пошевелил пальцами.

Согласен. Встречаемся… встречаемся у старого кабинета Командующего. Полночь!

— Расступитесь! — закричала Хранитель Хоуп. — Дайте пройти душевнобольным детям!

Газетчики и остальные Хранители расступилась. В последнюю минуту, прежде чем ее поглотила толпа, Голди оглянулась на Тоудспита и взмахнула рукой, словно прощаясь.

Согласна. Старый кабинет Командующего. Полночь.

* * *

Ы маленькой палатке за Грязными воротами на боку лежала Ольга Чаволга. Ее руки и ноги были крепко связаны, а глаза закрыты. Рядом сидел херро Дан.

— Ты проснулась? — шепотом спросил он.

Она сжала его руку, но не открыла глаз.

— Я тут подумал. Мы с тобой, когда были детьми… когда в тот первый раз я увидел тебя, ты сходила с большого корабля. Я подумал, что ты принцесса.

Ольга Чаволга еле слышно фыркнула.

— Оборванная, недокормленная принцесса. С блохами.

На мгновение повисла тишина.

— Мы с тобой прошли долгий путь.

На этом глаза Ольги Чаволги все же открылись, и она посмотрела на него.

— Ты тренируешься произносить прощальную речь? Ты что, правда считаешь, что я так легко сдамся? Еще ничего не кончено!

Несмотря на опасности, что их окружали и боль в сломанной ноге, херро Дан улыбнулся.

— Почему мы не поем? — спросила Ольга Чаволга. — Неужели мы оставим всю работы на Шинью и детей?

Херро Дан еле слышно пел всю ночь и весь день, и все еще чувствовал, как нарастает дикая музыка.

— Хо-о-о-о. Мм-ммо, о-о-о-о — начал он. К его голосу присоединился голос Ольги Чаволги. — Ммо-о-о-о…

А потом, внезапно, словно весь мир содрогнулся.

Рот херро Дана удивленно открылся. Песня застряла у него в горле как рыбья кость. Он посмотрел на Ольгу и увидел в ее глазах отражение собственного страха.

Снаружи раздались тяжелые шаги и полог откинулся в сторону. Склонив голову, в палатку вошел солдат. Из его кармана наполовину торчал платок Ольги Чаволги.

Он ухмыльнулся херро Дану.

— Ну, как дела? — сказал он с ужасным акцентом — Отлично прводишь время? Много сна? Хрошая еда?

Он рассмеялся.

— Когда вернешься домой, расскажи им об этом чудесном месте, и они все захотят сюда. Я прав? Ха-ха!

Он ткнул херро Дана носком ботинка. Херро Дан не ответил. Он и Ольга Чаволга прекрасно знали таких солдат еще когда были детьми. Тогда в Фуруне их было очень много. Они бродили, убивая и грабя, не задумываясь о доброте или милосердии. И судя по тому, что они видели, ничего не изменилось.

Он закрыл глаза. Он знал, что петь стало бесполезно. Музей больше не слушал. Но Ольга Чаволга была права. Нельзя сдаваться. Он снова начал тихо петь. Так тихо, что ни один звук не сорвался с его губ.

— Ты что делаешь? — спросил солдат. — Спишь? Мечтаешь о своей подружке? Ну, мечтай, пока можешь. Поскольку завтра…

Он пошел к выходу из палатки.

— Завтра мы расстреляем вас. Тебя и старуху. С первыми лучами солнца мы расстреляем вас обоих.

Приют

За спиной Голди закрылись огромные тяжелые двери. Засов с лязгом, эхом, прокатившимся по двору, встал на свое место. Снаружи было довольно светло, но здесь, в окружении высоких стен Приюта, было мрачно и уныло.

— Не мешкай! — сказала Хранитель Хоуп, дергая за цепь наказания. — У меня есть дела поважнее, чем ждать, пока ты насмотришься по сторонам.

Голди поплелась к высокому зданию, которое возвышалось в дальнем конце двора.

С первого взгляда оно было гостеприимным. Мягкое и теплое освещение у входа, а сам дом мило украшен балконами и высокими, красивыми окнами. Но когда Голди подошла поближе, то разглядела, что окна забраны решетками, а края балконов усыпаны битым стеклом.

В сердце появилось холодное отчаяние. Она спрятала руку в карман и сжала голубую птичку. Мне надо сбежать. Я сбегу! Обязательно!

Хранитель Хоуп провела ее по ступенькам к двери с видом палача, ведущего пленника на виселицу. В фойе сидел другой Хранитель. Совершенно лысый, склонившийся над своим столом и чем-то похожий на жабу.

— Голди Рот, беглянка, — резко сказала Хранитель Хоуп. — Сковать обе ноги. Никаких привилегий.

Она отстегнула цепи наказания, и не глядя на Голди, ушла.