Музейный артефакт

– Думаю, не раскрою военной тайны, если скажу, что мой король способен выставить не меньшее войско. И вооружено оно будет не хуже вашего, Великий Шейх, – со значением произнес посланник.

Ибн Саббах кивнул.

– Численность и оружие – важные условия для победы. Но исход боя решают люди. Если они готовы по велению своего господина в любой момент расстаться с жизнью, то победить их нельзя…

Граф де Котье усмехнулся:

– Боюсь, что таких солдат не существует в природе… Даже самый храбрый воин рассчитывает на то, что Бог сохранит ему жизнь. Никто не пойдет на верную смерть!

– Вы в этом уверены? Посмотрите вверх!

Посланник поднял голову. Сложенная из огромных, тщательно подогнанных камней отвесная стена заканчивалась рядом узких бойниц и фигурными зубцами. Между ними, на самом краю, через равные промежутки стояли воины в белых одеяниях и с копьями. Горный ветер трепал края их одежды.

Ибн Саббах воздел руку и сделал характерный жест ладонью, будто подзывал к себе, потом резко опустил – будто рубанул саблей. И в то же мгновение воин с копьем прыгнул вниз. Копье выскользнуло из рук и летело рядом, а белый халат развевался, словно крылья подстреленного лебедя.

– Да здравствует ибн Саббах! – крикнул он, пролетая мимо и падая в пропасть.

Граф вскрикнул и закрыл глаза ладонями. Ибн Саббах с легким презрением смотрел на чувствительного француза. Тот, наконец, оторвал руки от лица и, словно рыба, выброшенная на берег, хватал воздух ртом, пытаясь что-то сказать.

Старец Горы повторил жест, и второй стражник бросился со стены.

– Сла-а-ва ибн Сабба!.. – Ветер разорвал на части его последнюю фразу.

Побледневший граф провожал взглядом кувыркающееся тело, пока оно не скрылось в белой вате облаков.

Шейх опять поднял руку.

– Прошу вас, Великий Шейх, не надо! Хватит! – взмолился посланник. – Зачем без смысла посылать людей на смерть?!

Но вождь исмаилитов в третий раз махнул рукой, и третий ассасин полетел вниз, что-то крича во время своего страшного полета.

– Я больше не хочу этого видеть, Шейх! – граф был бледен.

А ибн Саббах торжествовал.

– Есть у твоего короля такие преданные люди, галл? – грубо, почти презрительно спросил он. От былой учтивости не осталось и следа.

Граф отрицательно покачал головой. Он был поражен до глубины души. Впервые за все время выполнения деликатных дипломатических поручений де Котье задумался о своей личной безопасности. Потому что здесь, на узком карнизе над пропастью, законы цивилизации не действовали и неприкосновенность посланника не гарантировалась. И сам ибн Саббах способен вонзить в него кинжал, и его головорезы в любой момент могут сбросить в пропасть, стоит этому страшному старцу только мигнуть.

– Я хочу вернуться. У меня кружится голова, – тихо сказал он.

– Конечно, мой дорогой друг! – ибн Саббах вернулся к прежнему уважительному тону заботливого хозяина. – Фарид, помоги гостю!

Ассасин, не отходивший от Шейха, взял коня графа под уздцы и пошел по самому краю карниза, как бы отгораживая его от пропасти и страхуя от падения. Так они добрались до площадки перед воротами. Только здесь посланник пришел в себя и вспомнил о своей миссии.

– Я вижу, твоя обитель действительно неприступна, о Великий Шейх! Как же войти сюда с миром и дружбой?

Тонкие губы ибн Саббаха тронула улыбка.

– Осел, груженный золотом, откроет врата самой неприступной крепости!

Де Котье поклонился.

– Я передам эти слова своему королю.

– И запомните Фарида. – Шейх показал рукой на своего сопровождающего, молодой человек поклонился.

– Он вполне может оказаться в Париже. И мне бы хотелось, чтобы вы его хорошо встретили и помогли, если придется…

– Сделаю все, что в моих силах, о Великий Шейх…

Старец Горы кивнул.

– А теперь я хотел бы предложить вам утонченный восточный отдых. Вы не забудете его до конца жизни…

Поскольку обещание прозвучало двусмысленно, ибн Саббах уточнил:

– Хотя жизнь ваша, как мне кажется, будет долгой…

* * *

Не успел покинувший крепость де Котье спуститься на равнину, как Великий Шейх снова вызвал Фарида. Он уже не «рафик», а «даи». Такого быстрого возвышения Аламут не видел. А уж такой расположенности Шейха к подданным – тем более. И действительно, ибн Саббах говорит со своим слугой, как с равным, позволив сидеть в своем присутствии.

– Безнаказанность этого Франсуа дает дурной пример другим вельможам, – раздраженно сказал Шейх. – Французик привел его, как пример хорошей охраны, которая позволяет не слушать моих приказов. Это очень опасно для нашего дела… К тому же он борется с мусульманством и переделывает мечети в церкви. Надо было убить его сразу, как только он казнил моего гонца!

– Простите, Великий Шейх, но это было совершенно невозможно. Его охраняли рыцари в железных латах, к нему нельзя было даже приблизиться. Не только к нему: к его карете, к его дворцу, к тому, чего коснется его рука. Его пищу пробовал специальный человек. Вооруженные люди не отходили от него день и ночь, все слуги неподкупны. Его охрана прошла подготовку у телохранителей японского сегуна и знала все ухищрения убийц! «Отсроченное возмездие» стало единственным выходом…