Муж для девочки-ромашки

– У меня друг завтра приезжает, Филипп. А папе он не нравится. Поэтому я утром переодеваюсь, выхожу на стойку, а потом тихо ухожу в номер, а ты остаешься за меня. Девчонкам я наврала уже. Просто, понимаешь, могут неправильно понять, нам с гостями нельзя. Ну, дошло?

– В общих чертах.

– Короче: молчишь, работаешь за меня, получаешь сто баксов. Если папка позвонит проверять, звонишь мне, я отзваниваюсь ему с гостиничного телефона, все в ажуре. Так понятнее?

– Ладно, – промямлила Надюша. Афера была в принципе не криминальной и почти безобидной. Жаль только субботы, но деньги…

И она позвонила Валере.

– Да без проблем, радость моя! – отреагировал любимый. – Работа есть работа. Я тогда с Виталькой на рыбалку на выходные. Ты не против?

Разумеется, она была не против. Более того, догнав Лялю, Надюша предложила ей свои услуги и на воскресенье.

– Вау! – обрадовалась Милославская. – Но оптом – дешевле. В смысле – за два дня – 150 баксов. Ладно?

Подумав для порядка, Надя согласилась.

Жизнь стала бурной, как весенняя река. Надо было успеть к Фингаловой, у которой случилась депрессия, и к маме, у которой случилась истерика по поводу того, что дочь не ночует дома, а мамаша не в курсе пикантных подробностей.

– Даже не думай его сюда приводить! – бесновалась мама, параллельно надеясь выведать хоть что-нибудь. – У меня тут не гостиница! Лимитчики и гастарбайтеры на моей жилплощади не приживутся! Все остальные тоже! И вообще у меня к тебе серьезный разговор.

Поскольку Фингалова не орала, а только хныкала, вечер пятницы Надя решила посвятить ей, отложив маму на потом.

По опыту Надюша знала, что Анька начинает более лояльно относиться к жизни, если ее напоить. Поэтому зашла в ближайший магазин за бутылкой вина, чтобы спасти остаток вечера и реанимировать упавшую духом подругу.

За прилавком томилась густо накрашенная дама неопределенного возраста. Судя по тембру и интенсивности ее пыхтения, единственный покупатель, обретавшийся у витрины, сильно рисковал здоровьем и душевным равновесием. Это был жилистый мужичонка с расплывшимися чертами лица, выдававшими его склонность к горячительным напиткам. Одет он был весьма скромно, если не сказать бедно. Сжимая в руках пустой полиэтиленовый пакет, он подслеповато исследовал содержимое полок и нервно сглатывал.

– А-а-а, девушка, будьте так любезны, покажите, пожалуйста, вон ту бутылочку белого сухого. М-м-м, это французские виноградники?

«Девушка» нервно всхрапнула, но бутылку поставила.

– О, нет-нет, – голосом опытного сомелье пропел покупатель, «продегустировав» этикетку и попытавшись понюхать пробку. – Урожай этого года был не слишком удачен. Увы. А вон ту высокую бутылочку, будьте добры, мадемуазель.

«Мадемуазель» разве что не рыла землю копытом. Ее пухлые, щедро накрашенные губы превратились в узкую нить, но и эту бутылку привередливому покупателю она предъявила. Поползав носом по этикетке, дядька многозначительно поднял вверх указательный палец, увенчанный грязным обгрызенным ногтем, и заговорщицки прошептал:

– Это пить нельзя! Настоящее красное вино не терпит смешения этих виноградных сортов.

Тетка налегла на прилавок так, что необъятная грудь частично вылезла из выреза, как перебродившее тесто, и свирепым контральто оборвала выступление знатока вин:

– Что брать будем?!

– Портвешок, – залебезил дядька.

– Виноградники проверять будешь или выбивать? – сурово поинтересовалась продавщица.

– Выбивать, выбивать…

Было бы смешно, если бы не было так грустно. Жизнь все расставила по своим местам: выпендривающемуся алкашу – портвейн, а Надежде, считавшей себя умной, – сначала подлеца-папашку, чтобы подкорректировать самооценку, а потом гостиницу и чаевые. Всем сестрам – по серьгам, а каждому Сеньке – свою шапку. Чтобы получить больше, чем есть, нужно заработать, заслужить и вымолить у судьбы.

– Надю-у-у-у-у-у-ша-а-а-а-а-а-а, – Фингалова начала рыдать прямо с порога. Сначала она аккуратно сползла по стеночке, потом попыталась упасть. На вой тут же приоткрылась дверь соседней квартиры, но никто не вышел. Аня завалилась весьма неудачно, поэтому Надежда никак не могла протиснуться внутрь и отсечь фингаловские страдания от любопытных взглядов.

– Погоди орать, в партере еще не все места заняты. – Надя с трудом просочилась в узкую прихожую, захлопнула двери и бесцеремонно перешагнула через Аньку. – Родителей нет?