Муж для дочери Карабаса

– Скажите, а кто у вас тут по хозяйственной части? – как бы случайно обратился человечек к декану.

– А что бы вы хотели узнать? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Да вот хотел узнать, может, можно у вас арендовать помещение.

– Голубчик, у нас вуз. У нас получают высшее образование. Здесь вряд ли вы что интересное найдете.

– Жаль, – верный человек потоптался, – я ведь хотел спросить про амбар, который на дорогу выходит.

– Какой еще амбар?! Нет у нас амбара. Если вы имеете в виду то строение – так оно нужно кафедре.

– Жаль, – еще раз повторил собеседник, – я бы там открыл торговую точку. Мимо вон сколько студентов ходит. Один булочку купит, другой воды, третий пива, а четвертый ребенку подгузники. Я бы там всем торговал. Вы не думайте – приличная торговля.

– Никто вам это не позволит сделать, – замотал головой декан. – Это территория вуза. И это здание – собственность вуза. И я даже не представляю, кто может решить этот вопрос.

– Жаль! Я-то думал договориться… Хотя понятно – дело непростое. Тут надо будет напрячься. Но у меня есть знакомый, он вот тоже думает на эту тему, – человечек кивнул в сторону улицы, – у него связи. Он бы мог. Да вы его знаете наверняка. Он – человек известный. Мезенцев Константин Алексеевич. Он приезжал к вам на прошлой неделе.

– Я не в курсе! – отрезал декан. – И вообще, простите, мне некогда. Думаю, что вам никто не поможет. Извините.

Декан исчез в аудитории и три дня думал о перспективах, которые сулило использование одного из заброшенных помещений. Четвертый день он просидел в Интернете, выуживая оттуда сведения о Мезенцеве. На пятый день он стал наводить справки через знакомых, а через неделю к Мезенцеву поехали представители декана.

– Ну, надо подумать. Я не знаю. Слышал что-то такое. И по-моему, там занимаются этим вопросом. Вы, думаю, уже опоздали. Там человек с деньгами, – Мезенцев напустил туману, напугал, а потом протянул руку спасения, – впрочем, надо подумать. Давайте в неформальной обстановке. Чтобы легче беседовалось.

Случай представился скоро – партия в теннис. Это вам не ресторан с выпивкой, не посиделки подозрительные. Это дружеская спортивная встреча. Декан от волнения и переживаний (как бы не сорвалось дело) даже не понял, что Мезенцев сам напросился на игру. И более того, Мезенцев сам попросил:

– Может, у вас есть, кто пожалеет бедного старика. Какой-нибудь молодой неопытный игрок? Я ведь плохо играю. С вами, профессионалами, куда мне тягаться.

Декан всех этих деталей даже не заметил.

Так опять встретились Ольга и Леонид, не подозревавшие о роли Мезенцева в этой встрече. А именно им были приведены в действие скрытые механизмы, сторонние люди, которые намеками и полунамеками подготовили знакомство Мезенцева и декана. Впрочем, Мезенцев особо не волновался. Если бы его план не удался, найти способы вывести отношения дочери и Леонида Хитрова на новый уровень он бы смог и так. Но комбинация с теннисом и деканом была, по его мнению, интересной в исполнении, совершенно виртуозной по форме и не вызывала никаких подозрений. «Ольга – умница. Узнает – будет трагедия. Рисковать нельзя», – твердил про себя Мезенцев и делал осторожные шаги по сближению с Хитровым.

Ольга была рада видеть Леонида. Она уже не чувствовала себя такой беззащитной перед красивым и самоуверенным соседом. Более того, Ольга ощутила скрытую силу семьи, денег и собственных возможностей. Это «выпрямило» ее, это позволило держаться независимо. Она свыклась с тем, что Леонид уже никогда не будет близок к ней, а потому вела себя просто, весело и немного резко. Но отцу сказала:

– Папа, мне не нравится, что Леня к нам зачастил. У нас с ним ничего не может быть общего. Я же отлично понимаю, что его интерес не ко мне. К тебе и твоим возможностям. Я не хочу, чтобы он ездил сюда. У вас с ним дела, но не зови ты меня каждый раз, когда он приезжает. Не ставь в дурацкое положение. Не о чем мне с ним разговаривать. Так, здравствуй, до свидания.

Мезенцев помолчал. Потом походил по кабинету. Потом откашлялся и произнес:

– Дочка, видишь ли, у меня разговор был с Леней. О тебе.

– Когда?

– Очень давно. Очень. Я просто не хотел тебе об этом говорить. Я вину чувствую свою. Он давно в тебя влюблен. Еще на даче он мне сказал об этом. Но я тогда рассмеялся, потом отругал его. О какой любви думать можно было?! Он студент, мальчишка, сопляк. Ты – школьница. Не дай бог, любовь бы у вас тогда случилась! Он крепко на меня обиделся. Даже не здоровался. Тебе я ничего не сказал – впереди были экзамены, институт. И потом ты тогда какая-то странная была. Все плакала, грустила.

– Папа, ты с ума сошел? Ты знаешь, отчего я плакала? Потому что и в девятом, и в десятом, и в одиннадцатом классах я была влюблена в Хитрова. А он и не смотрел на меня.

– Вот я и говорю, не смотрел, потому что я запретил. Виноват я, дочка. Но сейчас вы взрослые. Сами, без меня разберетесь. Он по-прежнему в тебя влюблен. Я это вижу. Я это знаю.

– Папа, не смеши меня. Если бы он был в меня влюблен, он бы хоть раз за это время появился у нас.