Муж для потомственной попаданки

И страшновато одевать такое, и в то же время удачи взаимной любви мне как раз и предстоит добиваться. Тем более, папулик на эту тряпку столько защитных заклинаний понавешал — и от огня, и от грязи, и вообще, от всего на свете. Причем именно на джинсы, а не на их владелицу. Мне-то защитную магию применять как раз нельзя, не положено попаданкам такое.

В итоге я вернулась в свою комнату, спрятала штаны под подушку и опять нырнула под одеяло. То ли близость символа удачи повлияла, то ли я просто успокоилась, но заснула почти мгновенно, а на утро, чистенькая и бодрая до безобразия, ворвалась в кабинет к опекуну.

— Дуся, во что ты одета? — едва заметив меня, застонал Толик. Даже папку, которую в руках держал, и ту выронил.

— Нравится? — я приподнялась на цыпочки и, смеясь, покрутилась вокруг своей оси.

— Э… — он почему-то побледнел, потом покраснел, а потом и вовсе, стиснув кулаки, сделал большой шаг назад.

А сзади стол и друг его весьма основательно тряхнул своим… филеем, когда отшатывался. Даже загодя приготовленный кактус, на этот раз почему-то красный и совсем маленький, зато без колючек, свалился от удара и закатился под диван.

— Да ладно тебе, — фыркнула и направилась к диванчику, наклонилась, нащупывая вредное растение. — Очень даже ничего. Я сначала расстроилась, подумала, что джинсы мне малы, но потом вспомнила, как мама их надевала лежа и — вуаля! — идеальный наряд для охмурения оборотня готов.

Кактус никак не находился. Пришлось встать на колени и заглянуть под диван. Ох, вон же он! У самой стены. Хорошо, что ножки у данного предмета мебели высокие, потому что иначе фиг бы я наполовину под него влезла.

— Уф, — наконец-то сцапав кактус я попятилась обратно, попой вперед.

— Достала.

Толик ничего не ответил, а я:

— Пыльно тут у тебя, — сказала, поднимаясь на ноги.

Я повернулась к зеркалу, с удовольствием разглядывая отражение.

Джинсы обтягивали, как вторая кожа, подчеркивая стройность длинных ножек и выпуклость пониже спины. Тонкий свитерок, какие обычно надевали осенью под охотничий жилет, не менее красноречиво обрисовывал тонкую талию и высокую грудь. Мягкие кожаные ботинки немного выбивались из образа, но в случае чего ходить по лесу в туфлях я не нанималась.

— Я готова! Отправляй меня к оборотням, — перекидывая за спину толстую косу, посмотрела на Толика.

Тот почему-то резко отвернулся и уставился на… стену. Я озадаченно почесала нос. Не поняла? Кулаки сжаты, спина окаменевшая… настолько зол? Ох… опять начинается…

Тяжело вздохнув, я на секунду зажмурилась, старательно отпихивая здравый смысл, который не к месту решил вернуться и занять законное место в моей голове. Захотелось молча выйти из кабинета. Переодеться и спуститься в конюшню, а потом часа два… Нет, нельзя. И я, прикусив губу медленно подошла к… другу.

— Ну, чего ты опять кипятишься, — положив ладони ему на спину, сказала. — С твоей магией я почти ничем не рискую.

— Почти, — прошипел он зло.

— Хорошо, — прильнув щекой к твердокаменной лопатке. — Пусть будет просто «ничем не рискую». Там, в ином мире, я буду попаданкой. Даже если мы чего-то не учли и на мою долю выпадут испытания, потом, все равно, все будет отлично. Меня полюбит настоящий мужчина, и я… тоже его полюблю всем сердцем. Мы поженимся, у нас будут дети. Ты ведь и сам знаешь.

— Знаю! — опять шипение.

Заладил, блин!

— Ты гадюку проглотил, что ли? — включилось моё так тщательно лелеемое в последнее время попаданческое ехидство. — Шипишь и шипишь! Сколько можно?

— Как твой опекун я…

— Должен позаботиться о моем благополучии! В конце концов, ты ведь желаешь мне большого и светлого счастья?

Толик зарычал. Негромко, глухо, но как-то так, что я в очередной раз вспомнила про его демонические корни.

— Не з… — начала было, но он развернулся и оборвал меня резким:

— Хватит!

Одного взгляда в непроглядно-черные, с фиолетовым отливом глаза оказалось достаточно, чтобы остолбенеть. Обычно глаза у Толика серые, с узким черным ободком.

В пару шагов опекун пересек кабинет и рванул дверку шкафа. Спустя пару мгновений моего остолбенения и треска еда ли не рвущейся ткани платья мой фей-крестный взмахнул папочкой и вокруг меня, испуганно прижимающей к груди кактус, заклубился розовый дым.

Абзац! И что это было?

Возле распахнутого окна материализовалось темная расплывчатая фигура. В кабинете мгновенно потемнело и замогильный голос вопросил:

— Зачем ты это делаешь?

Мужчина, преувеличенно аккуратно и вместе с тем чересчур сосредоточенно убирающий в шкаф усеянное блестками платье, даже не дрогнул.

— Что именно? — сквозь зубы отозвался он, ничуть не удивившись.

— Зачем ты её отпускаешь?

— Она этого хочет. Я не имею права диктовать ей свои условия и ПОРТИТЬ ЖИЗНЬ.

— Портить? Смешно…

Фигура прошла вглубь комнаты и замерла напротив внушительного секретера. Запах серы медленно, но неотвратимо заполнял помещение.

— Ты сын своего отца, иначе не смог бы призвать меня. Ты демон, а демоны не отказываются от желанной женщины ради каких-то глупостей. Она еще слишком молода, чтобы в полной мере понимать…