Муж для потомственной попаданки

— Я тебя сейчас укушу, — скрипнув зубами, пообещала и, пристроив плед и остальное на секретер, возмущенно воззрилась на Толика.

— За что? — несколько напрягся он.

— А то ты не знаешь! Разве можно во время простуды магичить? Это же вредно!

Мне почудилось, выдохнул он с облегчением, но разбираться с этим не стала. Просто подошла к нему и, взяв за руку, потащила к дивану. Благо, щепки с него друг успел стряхнуть и, судя по степени чистоты замшевой обивки, даже магией почистил.

— Нет, я тебя всё-таки покусаю! Совсем без головы, да? Почему ты так небрежно к своему здоровью относишься? Вот разболеешься, что я буду делать?

— Боишься, отправить тебя к новому жениху не смогу? — язвительное.

— Да иди ты! — задирая подол розового платья и через голову стаскивая его с друга. — Какие женихи, если у тебя кашель? Да я сейчас думать ни о чем другом не смогу, а выбор мужа требует серьезного подхода.

— Уверена? — вкрадчиво.

— Конечно, — подтолкнула к дивану. — Ложись.

Приоткрыв крышечку кофейника, щедро сыпанула в кипяток лекарственных трав. Как раз, пока растираю, заварится. И тут сзади донеслось нарочито невинное:

— Штаны снимать?

Сглотнув, замерла, но тут же сама себя обругала. У меня Толик во время простуды магичил, а я о глупостях думаю! Развернувшись, демонстративно подошла к дивану, развесила на спинке плед, теплые носки пристроила рядом.

— Снимать естественно. Ноги тоже надо растереть и ступни. Не беспокойся, я быстро всё сделаю, а под пледом не замерзнешь, — открыв банку с бальзамом, сурово посмотрела на этого самоубийцу. Резкий запах можжевельника и бергамота ударил в нос, перебивая ароматы прочих компонентов состава. — Если уж ты так неосмотрительно потратил силы, придется тебе теперь отлеживаться. И только попробуй мне про работу заикнуться! Своими руками рога обломаю!

— Так у меня их нет, — аккуратно повесив брюки на стул, фыркнул мужчина насмешливо.

Вот же! Большой взрослый дядька уже, а ведет себя как маленький!

— Тогда за уши оттаскаю, — шагнув к нему, решительно зачерпнула мази и, поставив баночку, обеими руками принялась тщательно втирать её в широкую грудь.

— Дуся, у тебя щеки красные, — почти сразу же заметил друг невинным тоном.

— Угу.

— И уши.

— Угу.

— и…

— Замолчи, а? — буркнула. — Всё! Ложись на диван.

И этот… этот… фей-крестный лег на спину! Причем закинув руки за голову и поглядывая на меня с самым хитрым видом. Ну не балда ли?

— На живот! — рявкнула, чувствуя, как лицо буквально пламенеет от смущения.

Руки дрожали, коленки тоже. Тело и вовсе огнем горело, а внутри все пульсировало и тянуло. От вида могучего тела, послушно растянувшегося на диване лицом вниз, в горле пересохло.

— Кажется, я от тебя заразилась, — проворчала досадливо.

Нет, я не совсем кретинка, но признавать очевидное не хотелось. Мне

Толика лечить надо, а не… Всё, дурные мысли прочь. Извращенка! Бедному ушастику плохо а я на его попу любуюсь. Тем более, спина и плечи, все равно лучше, да и ноги… Черт!

Тряхнув головой с усилием сглотнула и, накрыв пледом отвлекающие от главного формы, села на подлокотник.

— Так неприятно смотреть? — тихо проговорил Толик, а я… в культурном шоке.

Да! Именно в шоке. От собственной реакции и безответственности. Ну, и от длинны мускулистых ног вкупе с узкими бедрами, и выпуклой рельефностью… мышц, и… Будь я в адекватном состоянии, непременно отшутилась бы или промолчала на худой конец, а так ответила, не задействуя мозг.

— Будь так «неприятно» смотреть на любого из женихов, уже давно со всех сторон замужем была бы.

Потом поняла, что и кому сказала, но ужаснуться не успела, потому как из-под пледа донеслось довольное:

— Вот прямо одни уроды? Вроде, принцы для попаданок задохликами не бывают.

Говори он серьезно, наверное, смутилась бы, но шутливый тон успокоил, и я просто улыбнулась, пристраиваясь на подлокотнике и принялась растирать левую ступню полукровки.

— Ну, почему сразу уроды? — тщательно разминая его длинные пальцы и получая от этого массу удовольствия, пробормотала. — Очень даже красивые мужики, но лучшее враг хорошего.

Я так увлеклась массажем, что едва не забыла о его предназначении. В смысле, о том, что лечу, а не просто щупаю. Но Толик и вправду простыл сильно, потому как пару раз даже застонал в подушку. Не громко, но я услышала и, опомнившись, натянула на узкие ступни шерстяные носки, которые вязала для них же к зиме.

Зачерпнув еще бальзама, взялась растирать икры. И выше… И еще выше…

Увы, за болезнью я не успевала, поскольку с каждой минутой другу становилось всё хуже. Он даже подушку закусил, чтобы не стонать, и вцепился в неё, как утопающий в спасательный круг. Самую выдающуюся часть полуобнаженного мужского тела, разделяющего ноги и спину, пропустила. Если честно, едва не растёрла и её, увлекшись, но вовремя руку отдернула, а когда начала растирать спину, послышалось сдавленное:

— Дуся, тебе же так неудобно. Садись.

К этому моменту я уже давно встала с подлокотника, ибо мои руки не бесконечны, а ноги у Толика длинные.

— Диван узкий, — возразила здраво. — Твоя спина его почти полностью