Муж и жена

Мы вошли в квартиру Эймона. Он купил ее в тот период, когда «Фиш по пятницам» был на гребне успеха и его приглашали сниматься в дорогой рекламе и на всякие презентации. Это была мансарда, расположенная в доме на набережной и выходящая окнами на Тауэрский мост и Темзу с доками. Все это оказалось залито светом, подобно открытке с видом ночного Лондона. Казуми подошла к огромному окну во всю стену и стала смотреть на чернильно-черную реку, освещенный огнями фонарей мост и яркие огни города.

Потом она повернулась ко мне.

— Казуми…

— Не говори ничего.

Освещенные только лунным светом и огнями фонарей с улицы, мы пытались снять друг с друга одежду, одновременно целуясь.

Эймон вернулся домой, когда мы барахтались на диване, наполовину раздевшись, как подростки. Казуми услышала звук поворачиваемого в замке ключа раньше меня и, прежде чем Эймон с подружкой вошли в гостиную, была уже в ванной.

Я узнал эту женщину — режиссера с телевидения, которая раньше работала курьером у Марти Манна. Эймон в дверях помахал мне рукой, и они удалились в его спальню. Из-за закрытой двери послышался смех и звуки музыки. Это не должно было иметь никакого значения, но чары уже разрушились. Казуми вышла из ванной полностью одетая и готовая уйти.

— Еще не пора, — проговорил я. — Пожалуйста, Казуми. Иди сюда. Никто нас больше не потревожит. Посмотри, какой отсюда вид.

Она покачала головой:

— Это не мой вид.

Я не стал с ней спорить. Нехотя застегнул пуговицы на рубашке. Мы тихо вышли из квартиры.

— Я так больше не могу, — сказала она, пока я ловил такси. — Правда, Гарри. Так не может дольше продолжаться.

И так не стало.

Потому-что, проводив Казуми, я вернулся домой, и моя жена сообщила мне, что уходит от меня.

25

Конечно же, меня бросали и раньше.

Но на этот раз все было по-другому.

Когда Джина уходила от меня, она убежала в бешенстве, не заботясь о том, что нужно взять, что оставить. Просто ей было необходимо вырваться из нашего дома, убежать подальше от меня и от нашей жизни.

Я запомнил наполовину застегнутый чемодан, с торчащими из него носками Пэта, предательские слезы, от которых потекла тушь, и пульсирующую боль в груди, над сердцем, в том месте, куда она швырнула мой мобильный телефон.

Несмотря на все это, когда Джина ушла, оставалось ощущение, что в один прекрасный день она изменит свое решение и вернется домой. И что гнев ее, в конце концов, пройдет.

На этот раз все вышло по-другому.

Уход Сид являлся спокойным и продуманным.

Никаких слез, крика, никакой спешки. Уход взрослого человека, который все взвесил. Но из-за этого все еше гораздо хуже. Она не собиралась уходить сегодня вечером или завтра утром. Но в очень скором будущем.

На диване в нашей маленькой гостиной были разложены открытые чемоданы и сумки, и каждый сантиметр паркетного пола тоже занимали чемоданы. Некоторые из них оказались наполовину пустыми, другие заполнены книгами, игрушками, дисками и зимними вещами Сид и Пегги. Сид планировала жить в другом месте уже до того, как наступит осень.

С Джиной я чувствовал, что у меня оставался какой-то шанс.

С Сид все было определено.

Она никогда не вернется.

— Уезжаешь куда-нибудь? Она повернулась ко мне:

— Извини. Не слышала, как ты вошел. — Она опять принялась укладывать чемодан запихивая в него стопку толстых шерстяных свитеров Пегги и качая головой. — Извини.

— Что это? — спросил я, медленно входя в комнату.

— А на что это похоже?

— Похоже; что ты уезжаешь. Она кивнула головой:

— Я уже сказала — извини.

— Но почему?

Она повернулась ко мне, и я увидел боль и гнев под личиной спокойствия.

— Потому, что ты уже бросил меня. Я чувствую это. Не знаю, почему ты не уходишь, Гарри. И знаешь, что самое печальное? Ты сам не можешь этого понять. Ты не способен разобраться в том, что тебе со мной делать. Ты обо мне забыл.

Я отрицательно покачал головой, хотя понимал, что все это правда.

В какой-то момент я совсем забыл, почему мы вместе. И поэтому так легко увлекся другой.

— Я не могу больше вариться во всем этом, Гарри. Я тебя с самого начала предупреждала. Это не для меня. У меня есть дочь, и мне нужно думать о ней. А в том состоянии, в котором наши отношения находятся сейчас, ты рано или поздно встретишь какую-нибудь подружку-шлюшку.

— Подружку-потаскушку?

— Шлюшку. Кого-нибудь, с кем ты сможешь заниматься необременительным сексом. Это когда-нибудь произойдет. А может быть, ты уже ее встретил. Я не знаю и не хочу знать. Гарри, мы ведь даже больше не спим вместе. Так что где-то там есть шлюшка, которая тебе принадлежит.

Смешанные семьи и подружки-шлюшки. Это был целый новый мир. Моему отцу он показался бы незнакомым. Я и сам его не узнавал.

— Сид, меньше всего мне нужна подружка-шлюшка.

Она изучающе посмотрела на меня. Наверное, она поняла, что это правда, потому что сказала: