Муж? Я согласия не давала!

Родители мои в те времена действительно уехали на родину отца, прикупили себе там квартирку, а свою оставили мне. Так что, недолго думая, мы с Василисой стали жить вместе в ее двушке, а вторую квартиру, трешку родителей, сдавать. В общем, голодать нам и, правда, не приходилось. Черт! Еще же новых квартирантов теперь искать. Проблема за проблемой, ну что за год.

- Ивановы! – выходит и кричит тоненьким голоском медсестра.

Она оглядывается по сторонам, все же мы тут не одни.

- Мы! – тут же подрывается Алексей.

Я встаю следом, но добавляю с недовольством:

- Я Ахметова! – мои губы явно сейчас похожи на узкие ниточки, а глазки превратились в щелочки, вон как девчонка поспешно кивает и чуть ли не отшатывается.

- Да-да, конечно, простите! Проходите, - открывает дверь шире и запускает нас внутрь первыми.

Эх, вот что значит, частная клиника. Будь все это в обычной городской, на меня бы еще и гавкнули в ответ. Хорошая порой разрядка выходит.

В общем, нам предоставили конверт, внутри которого находились анализы. У Леши слегка дрожали руки, пока он его вскрывал. А вот когда он прочитал результаты, его лицо даже засветилось ярче как будто бы.

- Я – отец, - констатирует всем уже известный факт, уголки губ даже подрагивают от волнения.

- Кто бы сомневался, - закатываю я глаза и встаю, наконец. – Раз уж мы выяснили, я, пожалуй, пойду. Дел еще невпроворот.

Не до его сентиментальностей мне сейчас, честно говоря. Разобраться бы с замужеством, неожиданно свалившимся на голову. Андрей как назло все эти дни на разговор не выходит, постоянно занят, да и сам редко появляется. Аж раздражение берет. Вот только в глубине души я понимаю, что дико привязалась к нему, и вот это вот внезапное исчезновение сильно бьет по моим нервам… Потому что мне его не хватает… Его юмора, шуточек, заботы… Всего.

- Диан, стой! – кричит мне вслед Иванов, когда я подхожу к выходу из больницы.

Я оборачиваюсь, жду, когда он добежит. Что-то он теряет хватку, вон как тяжело дышит. Жена его что, пирожками слишком уж усердно кормит?

- Я бы хотел обсудить с тобой опекунство, - начинает вдруг издалека.

Стискиваю челюсть, чуть ли не кроша эмаль.

- Слушай, Леш, ты, правда, думаешь, что можно вот так появиться спустя четыре года и заявить права на ребенка? – вздергиваю бровь и наседаю на него.

Он отводит глаза и чешет затылок, не находя слов, чтобы мне ответить.

- Я понимаю, что сейчас ты, может, и созрел, чтобы попытаться... Заметь, я не говорю быть, а просто попытаться стать Майе отцом, но неужели ты думаешь, что я отдам дочь тебе и твоей жене? Ты в своем уме? Я – мать Майи, и этого ни ты, ни твоя мать, ни тем более твоя жена изменить не в силах!

Практически срываюсь на крик, но держу себя в руках, чтобы окончательно не потерять рассудок. Стоит только представить, что это семейство заберет у меня дочь, как меня начинает клинить и шатать от гнева.

- Диан, - выставляет мужчина руки ладонями ко мне, словно намекает, что не намерен сейчас со мной воевать. – Я отозвал заявление, так что никакого суда не будет.

Я настолько поглощена яростью, что толком не вслушиваюсь в его слова. Только хочу было открыть рот, чтобы снова напасть, как закрываю его резко обратно.

- Но твоя жена в ЗАГСе… - говорю уже растерянно, чувствуя, как от лица отливает кровь. – Разве она не намекала, что вы хотите забрать ребенка?

Он берет меня за локоть и, оглядываясь в тревоге по сторонам, выводит все же из здания больницы. Ну да, забыла, насколько он щепетилен касательно чужого общественного мнения. Даже глаза закатываю от его комплексов, но молчу. Мы встаем чуть вдали от входа, так, чтобы никто не мог услышать наш разговор.

- Слушай, - голос его понижается. – Я не могу иметь детей, Диан.

Его признание оглушает, заставляет меня терять ощущение реальности.

- Но ведь тест показал, что ты – отец Майи, я не понимаю, - растерянно качаю головой и вглядываюсь в его глаза в поисках правды.

- Когда мы были женаты, я еще более-менее соблюдал режим, а сейчас, сама знаешь, что я не вел праведный образ жизни… Оказалось, что это влияет на подвижность… Кхм… В общем, с беременностью у Тани не вышло, а она с детства меня любит, на развод не согласна. Вот мать и втемяшила себе в голову, что мы могли бы забрать Майю и сплотить таким образом семью, - говорит он медленно, тщательно проговаривая слова.

Я же закипаю, но не удивлена. В этом вся его родительница.

- И почему же ты вдруг передумал? – вздергиваю вопросительно бровь, понимая, что все же здесь он принял решение один, без своих женщин.

Скрещиваю руки на груди, жду его ответа. Он мнется, затем вздыхает и все же отвечает.

- Татьяна на фоне многочисленных бесплодных попыток стала носиться с темой материнства, как ненормальная… А уж когда узнала про Майю… Я думал, что она загорелась этой идеей, и все снова придет в норму…. Но я не уверен, что… В общем, она странно стала себя вести. И будет лучше, если с Майей я буду видеться на нейтральной территории, - говорит он, сводя брови на переносице.