Муж? Я согласия не давала!

У меня дрожит тело, кожа покрывается испариной, но я стараюсь держать себя в руках. И тут раздается звонок Василисы. Черт! Совсем забыла ей сказать о произошедшем.

Глава 32

Василиса злится, что я не сказала ей ранее, но потом встревоженно спрашивает:

- Ты уверена, что наша Майя там? Они не врут? – слышу по голосу, что ее одолевает тот же страх, который поселился во мне с момента пропажи дочки и с тех пор ни на минуту не оставлял меня.

- Я надеюсь, - говорю в трубку чуть тише, маскируя шепотом дрожь в голосе и желавший вырваться всхлип, который я подавляю силой воли.

Даю наказ Ваське оставаться дома и приготовить что-нибудь для Майи, все же это травма для нее, ей нужны после этого положительные эмоции. Мы едем недолго. Благо деревушка не так далеко от города, так что расстояние до нее мы преодолеваем просто в рекордные сроки.

- Этот дом? – спрашивает Андрей у сидящего сзади Алексея.

Тот задумчиво смотрит на строение и покосившийся номер у хлипких деревянных ворот. А затем кивает. Мы быстро выгружаемся из автомобиля и заходим во двор частного дома. Дверца закрыта, но это ведь деревня. Стоит только протянуть руку, как засов легко открывается изнутри. Филатов достает оружие, и это еще больше заставляет меня сжиматься от страха.

- Ты думаешь… - смотрю на него и сглатываю, не скрывая страха в глазах.

- Нет, не паникуй, - хмурится он, замечая меня, - но меры предосторожности не помешают.

Мы входим, стараясь ступать бесшумно. Слышу, как сзади тяжело дышит Иванов, чья жена, возможно, совершила тяжкое преступление. Под ногами хрустят ветки, звучит шелест листвы.

- Да, - раздается вдруг за углом дома, в самой гуще кустов. – Бабушка учила меня сажать деревья, я всегда мечтала…

Под кронами деревьев сидит Таня, на руках у нее перчатки, а сама она копается в земле, что-то при этом сажая и рассказывая. Дочка же качается на самодельных качелях, не замечая нашего появления. На ее лице умиротворенное выражение, на вид она выглядит хорошо, и от сердца у меня отлегает. Выдыхаю с облегчением, а затем бегу в ту сторону. В этот момент жена Иванова поднимает голову и видит нас. Ее плечи устало опускаются, сама она смотрит на нас с печалью.

- Майя, - подбегаю, останавливая качели, и прижимаю дочь крепко к себе.

Присаживаюсь на коленки, протирая коленями грязную землю, но это последнее, что меня волнует сейчас. Приподнимаю ее голову и заглядываю в глаза, выискивая что-то подозрительное.

– Ты в порядке? Эта тетя тебя не обижала?

Дочка на удивление спокойно улыбается и качает головой.

- Нет, мне понравилось с ней, вот только… - задумчиво прикусывает губу и пытается подглядеть, что происходит за моей спиной.

- Что? – спрашиваю испуганно, ожидая самого худшего.

- Тетя несчастная, - пожимает она плечиками, заставляя меня облегченно выдохнуть.

- Такое бывает, малышка, - шепчу и целую ее в висок, вдыхая безумно родной аромат. – Как же я люблю тебя.

А вот сзади происходит разбор полетов: всхлипы девушки, холодный голос Андрея, а затем злой и в то же время расстроенный голос Алексея.

- Прости меня, Леш, я… Не знаю, что на меня нашло, - голос Тани звучит надрывно, ломко, перемежается сипением.

Оборачиваюсь, оглядывая композицию.

- Таня! Чем ты думала?! – приглушенно шипит ее муж, встряхивая ее за плечи.

- Она же твоя дочь, Леш, - всхлипывает, говорит жалобным голосом. - Сама я родить тебе не могу, вот и подумала, что если мы будем ее вместе воспитывать, то ты не уйдешь. Да и Надежда Викторовна обещала, что она у нас воспитываться будет…

Со злостью понимаю, откуда ноги растут. Стискиваю челюсть, впиваюсь ногтями в ладони, сжимая руки в кулаки.

- Дура! – продолжает на нее рычать. – Я разве просил тебя о детях? Будто из-за этого на тебе женился. И хватит мать слушать, я же брал себе адекватную жену, во что ты превратила себя?

Они продолжают о чем-то говорить, но я не прислушиваюсь. Адреналин спадает, и невольно я начинаю против собственной воли испытывать к ней жалость.

Андрей стоит молча, брови его нахмурены, а затем лоб разглаживается, когда его взгляд падает на нас с Майей.

- Андрей, - восклицает дочка, а затем спрыгивает с качелей и несется в его раскрытые объятия.

А после воцаряется гробовая тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием и женским плачем. Майя восседает на руках Филатова, наблюдая за женщиной, от этого у нее начинает дрожать нижняя губа, и это сигнал для меня, что нужно спасать ситуацию.

- Едем домой, - подхожу и прислоняюсь лбом к плечу мужа и заглядываю ему просительно в глаза.

- Нужно написать заявление, - хмурится он, прислоняя голову Майи к себе, прикрыв ей ладонью другое ухо. – Похищение…

Но он не договаривает, тут вмешивается Иванов, глядя на нас напряженным тоном.

- Диана, можно тебя на минуту? – спрашивает он меня.

Они с Андреем смотрят при этом друг другу в глаза, а затем, видимо, приходят к консенсусу, так что мы с бывшим ненадолго отходим ближе к дереву.

- Что? – нетерпеливо спрашиваю, нервно оглядываясь на своего мужа и ребенка.

- Ты же еще не написала заявление о пропаже… - как-то нервно начинает Иванов, мнется, подбирает слова.