Муж, которого я забыла

А ещё я собираюсь прибить полковника Миронова и его драгоценнейшую супругу. Ведь просил же! Просил! Почему все настроены против меня? Неужели я не заслужил немного спокойствия и грёбаную возможность тихо и мирно довести дело до конца и всё разрулить самостоятельно? Почему один долбанный раз нельзя было обойтись без самодеятельности?

— Лукерья, скажи честно, тебе настолько не нравится быть моей женой? — С замиранием сердца задаю мучающий меня вопрос.

Она краснеет, закусывает губу и очаровательно улыбается.

— Ну почему же не нравится? Нравится, конечно. Просто я представляю, как сейчас себя чувствует она, то есть другая я, та, которая твоя жена, на моём месте, в моей квартире, рядом с тем же Шуваловым, например…

Катастрофа. Моя жена сошла с ума. Теперь даже мне с этим сложно поспорить.

— … а когда всё закончится, и я снова смогу вернуться к прежней жизни, я буду скучать по тебе, Денис.

В несколько шагов преодолеваю расстояние между нами.

— Ты и есть моя жена, Луковка. Здесь и сейчас. Нет никаких других миров. Есть только небольшая неприятность, которая с тобой приключилась и которую мы непременно решим. Ты никогда не вернёшься к прежней жизни, потому что никаких других реальностей не существует.

— Да? — С сомнением спрашивает она. — Тогда обещай, что, если на самом деле всё окажется не так, как есть сейчас, я всё равно останусь твоей женой. Если я окажусь права, ты найдёшь меня, и я всё равно останусь твоей женой, даже если вернётся та я, которая она. Обещай, Денис.

Почему мне кажется, будто она требует чего-то запретного и невыполнимого? Смотрит так внимательно в ожидании этого бессмысленного обещания.

— Хорошо, Лукерья.

— Нет, ты должен пообещать.

— Обещаю, что ты останешься моей женой, как бы ни случилось в будущем.

— Хочешь, я тоже пообещаю? — Кокетничает она.

— Например?

— Я тоже обещаю, что останусь твоей женой, что бы ни случилось в будущем. Но учти, — она хмурится, — это значит, что мы вместе навсегда. Что бы ни случилось и как бы ни оказалось на самом деле. Вместе в одной лодке. До самого конца.

— Надеюсь, тебе не придётся об этом пожалеть.

— Я тоже, — вздыхает она, но тут же исправляется. — В смысле, надеюсь, что ты не пожалеешь.

Посмеиваясь, я сгребаю её в охапку и валю на кровать. Если это и есть начало нашего «вместе и навсегда», то почему бы не отпраздновать? Лукерья льнёт ко мне, как кошечка, просит ласки, внимания, а я не могу отделаться от мысли: сейчас вот кто, кого и на что развёл?

24. Она

Стою, прижавшись спиной к прохладному дереву двери туалетной кабинки. Меня банально трясёт от страха. Я кусаю пересохшие губы и сжимаю руки в кулаки, так, чтобы кончики ногтей до боли вжимались в ладони.

Зачем я пришла? Вот зачем? Акманов не настаивал. Полностью доверил мне принятие этого решения. И я решила: схожу, гляну одним глазком, из-за чего весь сыр-бор, а потом забуду о контрольном пакете акций.

А могла бы сидеть в кухне и печь пироги, поджидая, когда муж и моё доверенное лицо вернётся с этого дурацкого собрания.

Я же ничего не смыслю в грузоперевозках! Ни-че-го! Правильно говорят: любопытство сгубило кошку.

Я не представляла, что именно мне оставил отец. Думала, склад какой-нибудь, фура… Может, штат курьеров. Человек десять. Не больше.

А сейчас я стою в туалете на двадцать первом этаже огромного офисного здания, расположенного на громадной территории, сплошь заставленной многокилометровыми складскими помещениями, парковками, гаражами. А выше меня — только вертолётная площадка.

У меня даже прав нет! Машины нет. Меня возит либо муж, либо водитель. А раньше я передвигалась на такси.

А теперь мне говорят: это всё твоё, Лукерья. Управляй. Как? Максимум, чем я могу управлять — это таймером духового шкафа в доме своего мужа. Ну или стиральной машиной.

Я ничего не смыслю в бизнесе своего отца. Божечки, зачем же он оставил всё это на меня? Если бы не Денис… Я бы просто отказалась от наследства в пользу других его детей. Хорошо, что муж согласился взять все эти вопросы на себя. Я не хочу ничего решать! Мне страшно!

Я всё ещё не могу унять бешено колотящееся сердце, как слышу стук каблучков. Две или три пары. Надо же! В этом пафосном офисе даже двери туалета бесшумно открываются!

— Видела, какой красавчик сидит в приёмной?

— Сложно не заметить, — смеётся мелодичный женский голос.

— Интересно, по какому он вопросу?

— На собрание акционеров?

— Ох, может, это он и есть новый хозяин?

— Было бы неплохо!

— Вы разве не слышали? — Вклинивается третий голос. — У нас хозяйка. Ей лет двадцать. Леон Цемский извергал языки пламени, когда рассказывал Милочке про свою новую сестричку, которая заграбастала всё папочкино состояние. Мила слушала, слушала, да к Авдотьеву побежала.

— Смешно!

— Ну этот-то посимпатичней будет!

— Ей Леон нужен был только с перспективой на наследство.

— Ага.

— Интересно посмотреть на неё, — завистливо говорит одна из них. — А ещё больше: что это за превосходный экземпляр мужского пола сидит в приёмной?

— Скоро всё узнаем, девочки. Через три минуты начнётся.