Муж, которого я забыла

— Знаю, чего ты добиваешься, крошка, — улыбается та, кого называют Вероникой. — Твой рыцарь не появится. А если и появится, то будет уже слишком поздно. Это я тебе гарантирую.

Олег, исчезновение которого я и не заметила, снова вырастает за моей спиной.

— Давайте быстрее, минут через семь задымит, и не успеем уйти.

Я принюхиваюсь и с ужасом понимаю, что пахнет бензином.

— Если дойдёт до горюче-смазочных, рванёт быстро, — кивает он. — Ты не будешь долго мучиться.

— Пожалуйста, — я опускаюсь на пол, — я всё подпишу и никому ничего не скажу. Пожалуйста!

— Лукерья, мне правда жаль, что так вышло, — подаёт голос Заруцкий. — Подпишите, пожалуйста, здесь и здесь.

— Даниил Филатович, — умоляюще шепчу я. — Пожалуйста! Я не понимаю, что происходит, но вы не должны оставлять меня умирать.

— Давай, старик, живее, — подгоняет Вероника. — Знаешь, что каждая секунда на счету. И какой человек ждёт от нас результата! Либо одна сопливая девка, либо вся семья!

— Лукерья, — нотариус смотрит с жалостью, — здесь и здесь.

Я упрямо мотаю головой. Нет! Не стану ничего подписывать!

Вероника снова хватает мои волосы в кулак и с размаху ударяет головой об стену. Мне больно, но я в порядке.

— Да все наши проблемы из-за тебя! Откуда ты только нарисовалась? Ещё и с таким деятельным мужем? Отец оставил всё тебе, а его долги повесили на нас! Ты просто не представляешь, какие серьёзные люди заинтересованы, чтобы акции попали в правильные руки. Просто подпиши и не мучайся!

По её глазам я вижу, что она заставит меня подписать. Она готова причинять мне боль, которою я не готова испытать.

Сквозь рыдания я тянусь к ручке и вывожу корявую подпись. Надеюсь, они слишком заняты, чтобы разглядывать сейчас документы, а потом… Когда всё закончится, будет уже поздно. Акманов оспорит эти бумаги, потому что я давно не Голавлёва. И я надеюсь, что он всё поймёт.

В какой-то степени удача на моей стороне, потому что Заруцкий не глядя сгребает документы и первым выходит в боковую дверь. Я жадно ловлю губами воздух с улицы.

Следом за ним выходит Леон. Потом — Олег. Он не смотрит на меня. И я знаю, что ему абсолютно всё равно, что я остаюсь здесь умирать.

Я уже чувствую запах гари. Здесь, на складе, хранится много чего. Чёрный дым постепенно заполняет помещение. Запах химический, едкий.

— Ну прощай, сестрёнка! — Склоняется надо мной Вероника. — Передай привет отцу, если вдруг не попадёшь в рай, ладно?

Она смеётся. Замахивается. И сильно бьёт меня в грудь. Я не могу сделать вздох и падаю на пол.

— Без обид, просто выиграть время, пока я запру эту чёртову дверь, — говорит мне на прощание родственница и уходит, оставляя меня практически в самом центре горящего склада.

Постепенно мне удаётся вдохнуть задымлённый воздух. В этом нет абсолютно никакого смысла. Что я дышу, что — нет, эффект одинаковый.

Я стягиваю футболку и обвязываю вокруг лица, пытаясь хоть немного защитить органы дыхания. Нерешительно дёргаю дверь, ведущую обратно в склад, но она не поддаётся. Я заперта.

Эта маленькая душная комнатушка три на четыре метра, медленно наполняющаяся дымом, станет моей могилой.

Я чувствую горькую апатию, сажусь на пол, к двери, ведущей на улицу и просто жду, когда всё закончится.

Глаза слезятся, но я не плачу. Я впала в какое-то пугающее депрессивное состояние. Если бы я была чуть посмелее, я бы нашла способ побыстрее избавить себя от мучительного ожидания смерти.

Я вспоминаю свою маму. Так много не успела ей сказать, так много хотела бы спросить сейчас. Думаю, правда ли, что загробная жизнь существует? Мне бы хотелось верить в это.

Я вспоминаю Дениса. Жаль, что я так мало времени успела провести с ним после потери памяти. Жаль, что я так и не смогла снова почувствовать каково это, когда твой любимый мужчина соединяется с тобой воедино в самом естественном из всех возможных сплетений. Как две детали, идеально совпадающие. Как две части одного целого.

Я всхлипываю, начиная плакать от жалости к своей судьбе. И вместе с моими вдохами сквозь скомканную ткань футболки в рот, обжигая горечью горло, а потом и в лёгкие начинает попадать всё больше химического дыма.

Я закрываю глаза, чувствуя слабость.

Где-то на границе сознания слышу громкий голос, что зовёт меня, но я больше не могу управлять своим телом.

Из последних сил пытаюсь приоткрыть глаза и на краткий миг мне это удаётся. Кажется. Я не уверена. Потому что мне видится, словно Денис здесь. Рядом со мной. Он как герой крутого боевика достаёт пистолет и стреляет в замок двери. Я вижу белый свет. Это улица. Или это свет в конце туннеля?

Я больше не могу дышать. Я больше не могу держать глаза открытыми. Я больше не могу существовать в этом мире.

Прости, Денис. Я держалась, сколько могла. Но всё равно не дождалась тебя.

35. Он

Сначала мой мозг упрямо не желает связывать воедино два коротких, чудовищно неправильных предложения. «Склад полыхает». «Внутри она». Мне хочется рассмеяться. Вероятно, Иван просто не понял моего вопроса.