Муж. Любовник. Чужой

Чайник шипел, Андрей засмотрелся на сумку-авоську. С такой же его бабушка, мамина мама, приходила за ним в детский сад. Андрею было не больше трёх, и он не должен был помнить, но он помнил, как бабушка приносила бидон с молоком в одной руке, а другой держала авоську и вела Андрея. Из дырок авоськи частенько торчали куриные цевки, мотались при каждом бабушкином шаге и норовили испачкать Андрея. Чем-то ещё неуловимым Иванова походила на его бабушку. То ли тугим пучком на затылке совершенно седых волос, то ли рукодельной кофтой, то ли кольцом со стекляшкой на морщинистых, но ухоженных чистых руках с аккуратными ногтями. Бабушки нет давно. Нет даже мамы.

Тумблер чайника щёлкнул. Андрей подал чашку чая на блюдце. Свидетельница поводила беззвучно ложкой, беззвучно выложила её и отхлебнула, громко причмокнув. Андрей очнулся от дум:

– Узнали кого-нибудь?

– Узнала, конечно. – Иванова, шумно допив чай, аккуратно поставила чашку. – Но не совсем.

Понятые переглянулись, а Иванова продолжила:

– Я же её раньше не видала, а она весь приём была в очках, шапочке и медицинской маске. Так что узнать было трудно, но я узнала! – Агриппина Ивановна придвинула снимок Дианы.

Андрея выбор Ивановой не удивил, и он подозвал понятых подписать протокол.

– Весьма помогли, Агриппина Ивановна. Если потребуется, мы вас пригласим.

– Милицию только не присылайте, Христа ради, сама доберусь. – Иванова ушла.

Андрей убрал протокол, размышляя, сможет ли он, опираясь на показания вредной старухи, закрыть дело. В дверь вошла женщина с шапкой чёрных волос и громко сказала:

– Здравствуйте, господин следователь. Скажите, её уже посадили?

Андрей посмотрел в список, следующей шла вахтёрша, но это была не она.

– Вы, простите, не Вера Ивановна?

– Горелова Арина Михайловна, мать Пыжиковой Янины. Вера Ивановна подождёт. – Вошедшая кивнула за дверь, промокнула глаза белым квадратиком и повторила: – Скажите, господин следователь, её уже посадили?

– Кого? – не понял Андрей.

– Убийцу, естественно, – сказала Горелова. – Или станете говорить, что не знаете, кто убил?

– Арина Михайловна, Агеева даже не подозреваемая. – Андрей догадался, о ком речь, и добавил невольно: – Пока.

– Как же она – не подозреваемая, когда Янина оставалась с ней в тот вечер?

– Но, Арина Михайловна, зачем Диане Сергеевне было убивать вашу дочь? – спросил Андрей.

– Как зачем? Вы хотя бы представляете себе, как они воруют? – возмутилась Горелова.

– Кто? – снова не понял Андрей.

– Кто-кто? Доктора, – сказала Горелова плаксивым голосом. – Мы для них всё – материалы, людей, оборудование. А они! Только и рыщут, где что украсть.

– Если вы были уверены, что Агеева вас обворовывает, почему в суд не подали? – усомнился Андрей. – Сейчас проблем с этим нет.

– Какой суд, что вы – дитя неразумное? Не пойман – не вор, да и шум поднимать нельзя, не то всех клиентов перепугаешь. – Горелова махнула было рукой, но вдруг оживилась: – Надо будет камеры в кабинете поставить.

– Но вы знаете наверняка, что Агеева воровала?

– А то. За руку только поймать не могли, хотя сколько пытались. Янина и в тот вечер мне предложила: «Мама, я сейчас позвоню Диане, скажу, что заеду, она засуетится, и я тут как тут». И позвонила Агеевой, но не сказала, что сама уже в здании, только в аптеке. И ведь сразу же, сразу пошла! Да всё равно не успела. – Арина Михайловна снова махнула рукой и подняла испуганный взгляд: – Или успела?

Андрей заметил, что сколько б Горелова ни крутила платок, ни прикладывала его к влажным глазам, тот оставался аккуратным белым квадратиком.

– Расскажите, какой была ваша дочь? И были ли у неё враги?

– Какие враги? Что вы! Она была доброй, общительной, умела к людям подход отыскать, словом, доктор от бога. Она и с Агеевой этой дружила. А та только и ждала, чтобы Янина уехала, чтобы снова деньги в карман класть, хотя у самой какой муж богатый! Верно пословица говорит, дал же бог три горла.

– Почему же вы ей не мешали? – спросил Андрей. – Отчётность же можно было ввести?

– Я вводила. Обязала Агееву записывать в специальную тетрадь всех, кто у неё лечился. И чтобы она с каждого брала роспись рядом с уплаченной суммой. Страницы в тетради я пронумеровала, а медсестра наша прошила суровой ниткой. И на последней обложке концы заклеила бумажкой, а я печать сверху поставила. Причём, заметьте, печать эта была лишь у меня.

– Несколько архаичный метод. – Андрей кашлянул. – И как, помогло?

Горелова только махнула рукой:

– Медсестра наша, соседка по даче, конечно, тоже присматривала, но её рабочий день с десяти до шести, а раньше и позже Агеева могла вертеть деньгами как хотела.

– Арина Михайловна, ваши показания могут серьёзно помочь делу. Проведём параллельное дознание и предъявим Агеевой обвинение в воровстве. Тогда, если она убила, и в убийстве скорее сознается.

Горелова пододвинулась.