Муж, любовник, незнакомец

После этого уже ничто не могло его остановить, даже ее гортанные крики. То, что он увидел, сделало его плоть твердой как сталь. Ему казалось, что он вот-вот выскочит из собственной шкуры. Воспоминание и сейчас возбудило его, мысли переключились на ее развевающееся на ветру платье и на то, что могло быть — или чего могло не быть — под ним. Игра света и ветра подсказывала, что, вероятно, там нет ничего, кроме сливочно-белой кожи.

Софи часто предупреждала своих подопечных, чтобы они не выбегали с территории через задние ворота одни без взрослых. «Можно выйти побродить — и заблудиться в лесу», — стращала она. Ей бы последовать собственному совету. Она намеревалась лишь погулять по саду, а кончилось тем, что оказалась здесь, у ручья, в бухте Пилсон, и вид этого места заставил ее вспомнить, какой юной и глупой она была тогда, когда встречалась здесь с Джеем.

Серебристый ручей, бормочущий рядом. Одуряющий аромат фруктовых деревьев в полном, бесстыдном цвету. Все это заставило ее почувствовать, будто ржавые щеколды сдвинулись и открыли старую пыльную клетку, будто кто-то нажал на рычаг — и с ее сердца слетели все печати. Все, чего она столько лет старалась избегать, нахлынуло на нее необоримо и требовательно. Она слышала прерывистое дыхание, ощущала прикосновения, видела юную девушку, благоговейно склонившую голову.

— Ах, — произнесла Софи, вздохнув с сожалением, — ни за что не поверю, что найдется человек, у которого в таком месте не поплывут мозги. Ведь это — рай.

Тряхнув юбкой, отчего в воздух взметнулось облако белых лепестков, она встала. Ах, если бы можно было так же легко стряхнуть и чувства, Но шлюзы уже открылись, и было бессмысленно пытаться удержать поток. Все равно ей не хватило бы на это сил.

Веселое сверкание ручейка било в глаза.

Направляясь к мерцающей воде, Софи вдруг не столько увидела, сколько ощутила мимолетную тень, осенившую ее воспоминания. Она подняла глаза и успела заметить лишь какой-то темный силуэт. Это могла быть птица, парящая в небе, или ветка, раскачивающаяся на ветру. Софи никогда не узнает, что это было. Оно уже исчезло, но тень ей напомнила кое о чем.

С дурным предчувствием стояла она у кромки воды. В этом месте витала какая-то опасность, и исходила она не только от населенных призраками воспоминаний. Она ползла по коже, как лихорадочный озноб. Софи не раз говорила детям, что страх — их друг, что он предупреждает об опасности и защищает, но ощущение тревожной пустоты в животе, которое она сейчас испытывала, трудно было назвать дружественным.

Софи почувствовала какое-то движение за спиной и, обернувшись, заметила еще один силуэт — на этот раз большой и безотчетно зловещий. В расщелине, менее чем в двадцати футах от нее, стоял мужчина, но солнце так ярко било в глаза, что она различала лишь какую-то темную точку.

— Джей? — Софи заморгала, чтобы получше рассмотреть видение. Должно быть, то, что она увидела, было повязкой у него на глазу, но она не могла разобрать деталей, ничего, кроме темного устрашающего силуэта. Как ему удалось подобраться так близко? Ведь она ничего не заметила и не услышала. И почему, когда речь шла о нем, она всегда чувствовала себя словно во сне?

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джей.

От звука его голоса у Софи по спине побежали мурашки — этот звук пронзал, словно вилы.

— Ничего… просто гуляю. — Может быть, из-за страха Софи вдруг почувствовала себя виноватой, вынужденной оправдываться. Разве она не имеет права погулять? Луг большой. — А ты?

— Я заметил тебя в саду.

— И пошел за мной?

Бабочка, пролетевшая через разделявшее их пространство, на фоне черной фигуры показалась особенно чистой и белой.

— Может быть, я неправильно понял тебя? — спросил Джей. — Мне показалось, ты сказала, что еще не готова сюда прийти.

— Я и не была готова. — Софи нерешительно заправила за ухо прядь волос и, обернувшись, взглянула на воду. — Да, я не готова. Мне не следовало сюда приходить.

— Но ты пришла… почему, Софи?

Софи едва заметно пожала плечами.

— Яблоневый цвет… — ответила она, — мне хотелось полюбоваться на яблони в цвету.

— Лгунья, — пробормотал он.

— Что? — Она, должно быть, не так расслышала.

Голос прозвучал тихо, словно шепот ручейка. Или ветра.

Приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть Джея, но, к счастью, солнечный луч, наконец, переместился. Теперь он не бил ему прямо в спину и, хотя детали по-прежнему оставались смазанными, фигура начала обретать определенность и цвет. Но чувство облегчения тут же сменилось крайним удивлением. На Джее были джинсы и белая майка. Если бы не повязка на глазу, он выглядел бы точь-в-точь как ее любимый, с которым она потеряла невинность на этом самом лугу.

На миг прошлое показалось таким же реальным, как настоящее.

Она была там, тогда. И с ним. С Джеем.