Муж, любовник, незнакомец

К счастью, он выбрал правильный тоннель, и обратный путь через лабиринт оказался быстрым, хоть и изнурительным. Софи держала при себе роившиеся в голове вопросы, несмотря на то, что у нее от них ум заходил за разум. Но как только они оказались снаружи, она, тяжело прислонившись к массивной монастырской двери, то ли рассмеялась, то ли ахнула от невозможности поверить в случившееся.

— Что это было? — спросила она.

— Думаю, мы узнаем это, когда узнаем.

— Полны, — прошептала Софи, смакуя слово и прислушиваясь к странному ощущению внутри себя — словно там пробивался новый росток. — Полны.

Она встретилась взглядом с Джеем и подумала: чувствует ли и он то же самое? У него было поразительное самообладание. Софи почти не верила в то, что есть на свете вещь, способная вывести его из равновесия, но по некоторым едва уловимым признакам все же можно было догадаться, что случившееся произвело на него не меньшее впечатление, чем на нее. Его единственный глаз казался чернильно-черным и был широко открыт, несмотря на яркий солнечный снег; взгляд фокусировался на ней. Джей дышал медленно и глубоко.

До Софи начинал доходить скрытый смысл того, что они делали в гроте. Возможно, до Джея — тоже. Каким бы ирреальным ни казалось случившееся, то была некая церемония, воссоединение. Они стали полны. Слово, будто магнит, заставляло дыбом вставать ее нервные окончания. Ей хотелось произносить его снова и снова, и что-то подсказывало, что Джею хочется снова и снова слышать его, но она не должна… Это было бы слишком интимно.

Джей перекинул ей косу на грудь и с удовольствием погладил мягкие волосы.

— Софи… — Рука его чуть дрожала, и у Софи екнуло сердце.

— А почему вода светилась? — быстро спросила она.

Он ответил не сразу, очевидно, расстроенный тем, что она попыталась увести его, в сторону.

— Некоторые полагают, что это светится планктон. Другие — что это божественная энергия. Кто знает, быть может, это божественный планктон.

От поднявшейся внутренней дрожи Софи нервно засмеялась. Когда они пробирались по тоннелю обратно, он накинул ей на плечи свою куртку, и теперь Софи плотно закуталась в нее.

— Думаю, нам пора идти, — сказал Джей, — Путь не близок, и ты замерзла.

— Нет, мне не холодно, совсем не холодно. Просто я в смятении. — Софи чувствовала, как он снова замыкается в себе, а она так много еще не понимала,

— Так это оно и было? — спросила она. — То, к чему всегда стремилась моя душа?

— А твоя душа стремилась к полноте?

— Да, безусловно.

— Тогда может быть. — Он уже отступил назад и скрестил руки на груди. Зеленый свитер с высоким воротом подчеркивал жилистую мощь его шеи и плеч. Весь его облик свидетельствовал о незаурядной физической силе. Джей выглядел отстраненным и властным, пугающе холодным и снова, казалось, невозмутимо изучал её.

— Можем ехать? — снова спросил он.

— Нет, не можем, нет, Джей… Зачем ты меня сюда привез? — настаивала Софи. — Почему именно сюда? Я не верю, что это было лишь совпадением. Просто не верю.

Он взял в ладони ее лицо, выражавшее упрямство, и рассеянно облизал губы, однако на уме у него едва ли был шербет.

— Я сказал тебе, зачем мы ездили в парк, — он сухо пожал плечами, — чтобы повеселиться. Чтобы я мог услышать твой громкий смех… и чтобы я имел к этому смеху хоть какое-то отношение.

Едва заметная неуверенность в голосе заставила ее внимательнее вглядеться в его лицо. Она хотела — ей было необходимо — убедиться, что он вовсе не так безразличен, как хочет казаться, что и в нем тоже что-то происходит. Он слегка пожал плечами — знак того, что она была права. Его глубокий вздох отозвался в ней музыкой.

Ветерок принес иную музыку — приглушенное воркование голубей и шорох листьев.

Тихая печаль светилась в улыбке Джея. Софи поймала себя на том, что так же печально улыбается сама. Она была опасно близка к тому, чтобы произнести какую-нибудь глупость, например, попросить его сказать, что он чувствует, если он вообще что-либо чувствовал, если когда-нибудь испытывал такую же боль, какую испытывала она. Казалось бы, такие невинные вопросы, но она догадывалась, что они могут взорвать и разнести в клочья все — его железное самообладание и весь любовно вышитый бисером узор, который скреплял воедино ее внутренний мир.

— А это место? — спросила Софи.

— Это место — как твои истины, не требующие доказательств. Оно заставляет ум сосредоточиться на сути. Все слова брата Лэри сводились к тому, что нам не нужно ничего искать, чтобы обрести полноту. Наоборот, нам нужно ее потерять.

Некоторые вещи трудно постичь логикой рассудка, но их смысл чувствуешь интуитивно. Это одна из таких вещей, поняла Софи. Она не смогла бы ничего объяснить, но точно знала, что он имел в виду.

— Если хочешь знать, с чем ты сегодня рассталась, я не смогу тебе ответить. Вероятно, со страхом. Сомнением. Как сказал монах, «только вы сами знаете, что значит ощущать полноту».