Муж моей сестры

Много чего, то, что к другим никогда не ощущал. Я хочу укрыть ее от всего жестокого мира, защитить, спрятать так, чтобы никто не нашёл. Эгоистично, несомненно. Трахать ее хочу постоянно, касаться, целовать, черт возьми.

Но можно ли назвать это собственническое чувство любовью? Способен ли я в принципе на это. И достоин ли я того, чтобы меня по-настоящему любили, после всего дерьма, что совершил.

Но я же сам этого возжелал, сам понравившуюся девочку к себе привязал, значит, заслужил. Добился, чего хотел. 

Бросать ее не собираюсь, уже точно решил, она мать моего будущего ребёнка и уже давно плевать на завод ее отца. Просто не вижу дальнейшую жизнь, ведь без нее она кажется пустой пресной. Ненастоящей. С ней я меняюсь в лучшую сторону. С ней я знаю, что у меня будет настоящая семья. 

Я готов отдать ей все, что имею, только, чтобы рядом была, больше ничего не нужно. 

Она не сравнится с Алисой, брак с которой, от начала и до конца, только тяготил. Ева — это другое. Иное. Неприкосновенное. Моя святая девочка, за которую и сдохнуть можно. 

Она моя. Навсегда. Да и сам на других баб смотреть не могу, а зачем, когда Ева лучше всех их вместе взятых.

Это ли не любовь? А х*й его знает. Но ведёт меня конкретно. Страшно представить, на что я готов, если что-либо случится. 

Дорога до детского дома проходит на удивление быстро. Поднимаюсь на второй этаж. 

Неожиданно закраивается мысль, что Ева уже позвонила сюда и захотела все взять в свои добрые ручки. Она могла.

Открываю дверь в кабинет Виктора без стука, захожу, как к себе домой. Имею право, столько бабок вложено в это ненавистное мне место.

— Если хочешь навязать мне этого п*здюка, то хрена с два у тебя получится, — заявляю с порога и только потом замечаю, что этот самый пацан сидит на диване.

Сразу понимаю, что это тот самый Артём, по его побитому лицу. Хоть и прошло с нашего прихода сюда около двух недель. Именно таким мне описывала его Ева. На вид уже достаточно взрослый.

— Больно надо, — выплевывает он, а у меня брови поднимаются вверх. Смельчак или глупец? — Я не собираюсь жить ни с вами, ни с кем-либо ещё!

Дерзкий малый. Взгляд такой наглый. Внимательно меня изучает, с головы до ног, напрягается, словно я его бить собрался. Что-то цепляющее в нем и правда есть. 

Впрочем, это все не важно, я не за ним пришел.

Присаживаюсь на кресло, что напротив директорского, и сверлю его недовольным взглядом.

Вроде мужик нормальный, мною лично подобранный, потому что другие, мягко говоря, были мудаками, и что они делали со своими подопечными, знают не многие.

— Что? — спрашиваю, желая поскорей здесь закончить и отправиться домой.

У старика запуганный вид, когда он немедля достает из своего стола что-то сверкающее и кладет это рядом со мной.

Еб… Твою же мать!

Сжимаю кулаки, перевожу взгляд на пацана, что не пасует и только слегка дергается. Понять несложно, в чем дело.

— Мы нашли это у Артёма в тайнике, — тем временем несмело говорит Виктор. — Мы узнали, что именно из-за этого кулона он порезал одного нашего задиру из старших. Артур Леонидович, Артём мальчик не плохой, но…

— Оставь нас на минуту, — перебиваю словесный понос старика, пока беру в руку подарок, что подарил Еве, и с силой его сжимаю.

Она разве не заметила пропажу? Или смолчала? 

Ох, Ева, Ева, разве можно быть такой добродушной… 

Вот об этом я часто думаю. Она мое главное слабое место, куда не в первый раз ударяют другие. Через мою маленькую девочку.

Долго ждать не приходится и, когда дверь захлопывается, то я поднимаюсь со своего места и подхожу к Артёму. Вот теперь я вижу в глазах панику, оно и понятно. Я уверен, что выгляжу обезумевшим, увы, встал не с той ноги.

— Ты, сученыш, обокрал мою беззащитную жену?! — произношу яростно сквозь зубы. — Она тебе помогла, а ты посмел своими грязными руками к ней притронуться?

Он вскакивает с места, худощавый такой, но смелый, что иногда не есть хорошо. Судя по старым ранам и новым, достаётся ему чаще остальных.

— Это не я! Это все Савочкин, жирный кабан…

— Лоха думаешь нашёл? — хватаю его за старую майку и приподнимаю над полом. — Ты знаешь, что бывает, когда п*здишь не у тех людей?

Отпускаю и отталкиваю его обратно на диван. Ещё не хватало сорваться на ребёнка. Но черт, я знаю, какие тут «дети», в них нет ничего святого, каждый сам за себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пошёл ты! Я его отобрал! Не крал я.

— Какой благородный мальчик, — усмехаюсь, хотя ни капли не смешно. — И что, хотел вернуть?

И это его она хочет мне вчихлить? Да ее развели на раз-два. Чем вот он ее взял? На вид дикарь с острым языком, хамло, а такие либо не выдерживают, либо становятся главными засранцами.

— Хотел! У моей бабушки был похожий, только не такой дорогой, а у меня ничего от неё не осталось. И ваша жена так по-доброму ко мне отнеслась… Она меня пожалела! А здесь никто никого не жалеет! 

Смотрю на него и невольно себя начинаю вспоминать в таком возрасте. Я же тоже здесь был и знаю, как все устроено.