Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви

Я стояла в надежде уловить какие-нибудь звуки, признаки того, что квартира не пустая и в ней кто-то есть. Но все было напрасно. Я уже повернулась и собралась спуститься вниз, как подумала, что это мой шанс и я не должна упустить его. Я могу проникнуть в квартиру Баринова до его прихода, и, возможно, я найду там, что искала или другие документы, которые так нужны мне и Дымчатому.

Квартира на втором этаже – это не так высоко, и я смогу залезть в нее, если открыта форточка. Теперь я молила только об одном – чтобы Баринов перед уходом открыл форточку, тогда для меня не будет существенных препятствий.

Я спустилась вниз по лестнице и вышла из подъезда на улицу. Нырнула под арку и вышла во двор, прикидывая, где могли находиться окна квартиры Баринова. Во дворе почти никого не было, кроме целующейся парочки в дальнем конце двора.

Рамы на окне квартиры Баринова были двойные, и одна форточка была открыта, а другая – закрыта. Я обернулась назад – парочка была на своем месте, рисковать я не хотела и поэтому присела на скамейку неподалеку, время от времени поглядывая на целующихся тинейджеров.

Спустя некоторое время парочка ушла, и теперь я могла осуществить задуманное. Над окном первого этажа шел узкий карниз, на котором могла разместиться моя нога. Но до него еще следовало добраться. Слева тянулась водосточная труба; я обхватила ее ногами и руками и затем подтянулась, как в школе, когда мы лазали по канату, – и через секунду мои ноги оказались на карнизе. Теперь мне нужно было выпрямиться и уцепиться руками за небольшой выступ в стене, иначе я рисковала свалиться.

В Севастополе я часто лазила по горам, и сейчас этот навык оказался мне жизненно необходимым. Я цеплялась тогда за малейшие трещины и выступы в скалах, и здесь я также пыталась изо всех сил уцепиться за кирпич, выступающий из стены. Я вцепилась в него руками с такой силой, что заныли костяшки пальцев. Следующим шагом было дотянуться до форточки и попытаться ее открыть.

И это было нелегко.

Я буквально распласталась, прилипнув к стене, и маленькими шажками двигалась вперед, выискивая в стене ямки и трещинки, за которые я могла уцепиться. В одном месте моя нога неожиданно соскользнула вниз, и я с силой подалась вперед, чтобы не упасть на тротуар.

Пронесло.

Форточка была уже рядом, но ее следовало еще разбить. А чем, я не знала. И тут я подумала, что для этих целей годится пистолет. Только бы никто не услышал меня. Только бы никто не заметил…

Одной рукой я расстегнула борсетку и достала пистолет. С силой размахнувшись, я ударила в форточку. Никакого результата. Я стиснула зубы и, отведя руку назад, ударила в стекло и тут же закусила губу: в руку впились осколки стекла и на коже выступила кровь.

Посередине форточки зияла дыра с неровными краями.

Я чуть развернулась боком и локтем выбила остатки стекла. Теперь я могла, изловчившись, протиснуться в форточку и залезть внутрь.

Рывком я подтянулась и через секунду, грохнувшись сначала на стол, а потом на пол, была уже в квартире Баринова.

В ней по-прежнему стояла тишина. В квартире было темно, и с минуту-другую я прислушивалась к малейшим звукам, но, похоже, я была в ней одна. Я подобрала с пола пистолет и сунула его обратно в борсетку.

Я не знала, сколько в квартире комнат и куда мне идти сначала. Но немного подумав, решила начать свои поиски с кабинета. Если Баринов где и хранил важные документы, то, наверное, в секретере или письменном столе, таком же солидном и большом, как и эта квартира. И мебель здесь наверняка антикварная, из красного дерева.

Я вышла из кухни и очутилась в длинном холле. Про такие холлы обычно говорят, что в них можно на велосипеде кататься. Вдоль одной из стенок тянулся длинный шкаф-купе. Я пошла наугад – вперед; ладонь кровоточила, и я поминутно слизывала с нее кровь. Мелькнула мысль: зайти в ванную и промыть ссадины холодной водой.

Я уперлась в дверь – открыв ее, я поняла, что попала в спальню. Огромная кровать и такое же огромное во всю стену большое овальное зеркало. Я закрыла дверь и пошла назад. Следующая комната была детской. Я нащупала на стене выключатель и зажгла свет. Кровати одна над другой, трехколесный велосипед, блестящий, новехонький, темно-синий с желтым утенком, сидевшим на раме. Над длинным письменным столом висела большая карта мира, а рядом – сбоку – карта звездного неба – синего, почти черного, со всеми созвездиями. Я тихо прикрыла дверь и слизнула кровь с ладони. Следующая дверь была за туалетом. Я открыла ее и, включив свет, отступила сразу назад, инстинктивно прикрыв глаза рукой. Это был кабинет, который я так долго искала, и в большом коричневом кресле – кругло-пузатом – сидел Баринов, как будто бы он присел на секунду отдохнуть после долгого утомительного дня. На его подбородке запеклась тонкая струйка крови, голова была откинута назад, и у виска была аккуратная дырочка. Мои ноги сразу стали ватно-холодными, и я стиснула руки, прижав их к груди. Бежать отсюда, бежать, мелькнула мысль. Немедленно, пока меня здесь никто не увидел. Но я не могла даже повернуться…