Муж номер семь

— Магия шкатулки не дала бы им ошибиться, — снизошел до ответа наш гость. — Это я предусмотрел…

Мы замолчали, я враждебно смотрела на мага, герцог о чем-то думал, сведя брови к переносице. Елиан же Могущественный рассматривал нас внимательно и задумчиво.

— Сила веры человека в чудо, может быть так велика, что он сотворит это чудо не имея при этом ни капли магии и способности к волшебству, — тихо произнес, примолкший было, маг и исчез. — А во флаконе была обычная вода, дети… Главное было верить, сильно и от всей души… — эти слова донеслись до нас из ниоткуда, заставив удивленно замереть на месте.

— Он хочет сказать?… — произнес Дэрт.

— Он хочет сказать, что быть нам бессмертными только в том случае, если мы поверим в это сильно и от всей души, — перевела для себя слова мага.

— То есть, если бы я не верил в силу эликсира и дал бы тебе выпить из того флакона и выпил бы сам, то мы были бы уже мертвы? — задал риторический вопрос мой супруг. — Где этот маг? Мне есть что сказать, этому… Этому… — приличных слов для определения степени сволочизма Могущественного мага, муж не нашел и замолчал, гневно сопя.

— Мне тоже есть что ему сказать. Столько жизней за флакон с водой… Он настоящий сумасшедший, — сказала я, немного помолчав.

— И гений, — со вздохом признал Дэрт. — Заставить стольких людей поверить в то, что в шкатулке хранится что-то ценное. Злой гений.

— Старый маразматик, — припечатала я.

— Я все слышу, — хихикнул кто-то невидимый прямо перед нами.

— Я и в лицо это повторю. Вы старый маразматик, господин Елиан, — заявила ничуть не страшась сказанного.

А дальше мы сидели и смотрели на море и понимали, что день отравлен появлением мага из прошлого. Следовало что-то сделать такое, что помогло бы исправить настроение нам обоим.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала, не решаясь взглянуть в глаза мужу.

— Что-что-что? — повернулся он ко мне и схватил за руки. — Скажи громче, я не расслышал.

— Такой молодой и ничего уже не слышит, — сокрушенно покачала головой. Подняла взгляд на супруга и твердо, внятно и громко сказала. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, моя темпераментная женушка, — ответил он с улыбкой, поднял глаза к небу и произнес. — Дождался все-таки, — после склонился ко мне и…

И снова не было этого мира, не было моря, не было ничего, кроме нас двоих и ощущения нашего, такого нужного нам и личного чуда, в которое мы верили во всю силу чувства, что делало нас бесконечно счастливыми.

Эпилог

Утро началось для графа Валовски не слишком радостно. Проснуться утром в чужой постели с красоткой, это здорово. Проснуться утром в чужой постели в одиночку, грустно, но не всегда. Проснуться утром в чужой постели рядом с трупом, очень печально и нервотрепно. Вот и граф, открыв глаза и ожидая увидеть хорошенькую мордашку служанки придорожной гостиницы, в которой остановился, по пути в глушь, на юг, подальше от столицы, сначала с недоумением, а потом брезгливо и с долей ужаса созерцал бледное лицо трупа. Незнакомый графу мужчина лежал рядом, в груди его торчала рукоятка ножа, а вокруг кровати толпились слуги. На девушку, что стояла полураздетая и орала во все горло, кто-то сердобольный вылил кувшин воды и служанка заткнулась. Именно ее крик и разбудил сладко спавшего графа Валовски и оторвал от восхитительного сна. Снилось блондину, что шкатулку, наконец, удалось открыть и там оказалось много-много золотых кругляшей, за которые можно было бы продать и маму родную. Совесть, провернуть такой неравноценный обмен, графу позволяла. А еще ему снилось, что он сумел добраться-таки до хорошенькой шейки герцогини, выжившей по слухам вопреки всему. А еще ему снилось, как он втаптывает в грязь соперника и обидчика сестры и растирает его там, и растирает…

Столько сладострастной ненависти было в этом сне, столько торжества справедливости — той самой справедливости, которая у каждого своя — что просыпаться графу совсем не хотелось. А уж с досадой глядеть на представителей власти и подавно. Они тоже присутствовали при утреннем пробуждении высочайшей особы и сейчас многообещающе поглядывали на живого графа и мертвого незнакомца. Не иначе представляли как прижмут аристократишку к ногтю и насладятся этим процессом, хотя бы до тех пор, пока не приедет кто-нибудь из столичных чиновников, чтобы расследовать громкое дело. И в этих их мечтах тоже было немало сладострастного рвения, не меньше, чем в снах графа недавно. С этим самым рвением они надели на запястья графа магические наручники, разогнали свидетелей, забрали труп на освидетельствование, а залетного аристократа вместе с конфискованным движимым имуществом, на разбор полетов. Разбор сей длился до самого обеда, а после, полицейским пришлось умерить рвение. Из столицы порталом прибыл маг в сопровождении столичных блюстителей порядка. Арестованного экспроприировали как и все то, что с ним забрали из гостиницы местные полицейские, и отбыли со всем захваченным добром обратно в столицу.