Муж-озеро

— Сам факт того, что мы провели эту акцию, что нашлись люди, которые не испугались всесилия местечкового олигарха… которые, невзирая на сложности, приехали сюда, и с риском быть задержанными и избитыми… — Тут Нед остановился, решив, что не стоит нагнетать эмоции: люди и так колеблются. — Короче, это будет акция и против конкретного упыря, и против всей криминально-олигархической системы в его лице… Это уже будет победа, понимаете! Это будет такой мощный месседж всем им — захватчикам, ментам, которые им служат, чинушам, которые им все согласовывают, самой нашей продажной власти, что… После этого в любом случае все будет по-другому!

Решив, что он закончил на достаточно оптимистичной ноте, Нед перевел дух и уже будничным тоном предложил завершить собрание. Общество, хотя и не слишком вдохновленное, поспешило согласиться с этим: всем инстинктивно хотелось побыстрее собрать вещи, словно этим можно было приблизить желанный час завтрашнего отъезда. Участники Комитета, не дожидаясь новых команд и не оглядываясь, гурьбой потянулись вниз с холма. Танюша заметила забытый кем-то пакет и брошенный фантик от «сникерса». Она робко указала на них. Нед через плечо недовольно крикнул, что это никуда не годится, что участники антиберегозахватных акций должны, прежде всего, сами демонстрировать ответственное отношение к природе.

— Эй, кто там бросил, поднимите! — сказал он, не останавливаясь.

Комитетчики нехотя переглянулись, но так и не нашли среди себя виновника столь безответственного отношения к природе, и продолжили путь. Танюша вздохнула. Стараясь прогнать от себя несвоевременные мысли (в них было и сомнение, и зародившееся недовольство новыми соратниками), она подняла мусор сама. Наверняка Кирилл, который понравился ей больше всех, обязательно подобрал бы фантики, если бы заметил их, подумала она. Понятно, что сейчас ему не до того. Ведь он рискует больше других! Он собирается лично пилить забор. Решив, что это вполне его оправдывает, она успокоилась и тоже потихоньку стала спускаться — только в другую сторону.

…

— То, что мы сюда приехали, вовсе еще не означает, что мы собираемся участвовать в этом безумном мероприятии, — строго сказала Оля.

Она сидела на бревне, лежащем среди зарослей вереска. В стороне стояли три палатки. Рядом с ней сидела Ксеня; Танюша, к которой была обращена эта сентенция, за неимением другого бревна устроилась прямо на земле, подложив под себя сидушку. Серега и Данила делали вид, что увлечены натягиванием тента, но на самом деле внимательно прислушивались к разговору. Игорек рылся в рюкзаке, но тоже старался быть в пределах слышимости. Петя валялся на коврике, прислонившись головой к дереву, и тыкал пальцем в смартфон, надеясь поймать исчезающую связь; он свое скептическое мнение уже высказал, и считал продолжение дискуссии бессмысленным. Мишаня, собиравшийся покурить в сторонке, не выдержал любопытства и топтался рядом, обдавая собеседниц клубами солоноватого дыма. Их лагерь был разбит в неподходящем месте, где не было ни кострища, ни воды, ни даже дров. Если бы не заверения Оли, что они «все равно не намерены тут долго оставаться», Танюша непременно принялась бы занудствовать, что вот-де стоит ли ради одной ночи вытаптывать и прожигать вереск, тогда как можно всем разместиться на ее собственной, готовой стоянке. Неудобством лагеря Оля стремилась подчеркнуть кратковременность своего пребывания вблизи абсурдного и опасного, как она все время повторяла, танюшиного мероприятия. Отсутствие костра, который она клятвенно обещала Танюше не разводить, должно был избавить ее и товарищей от соблазна все-таки остаться, и хотя бы поприсутствовать на этом… этом…. А соблазн был силен, и она это чувствовала, причем не только в себе, но и в других. Если бы не он, мужики ни за что не согласились бы ехать сюда, чтобы (как анонсировала Оля) «отговорить эту дуру Таньку подставлять себя под криминал ради непонятно чего». А то ведь все разом вскочили и поехали — даже Данила, который всего-то на недельку вырвался из своей проклятой Москвы, и Игорек, который из-за маленького ребенка вообще никуда не выезжал. Хотя прежде им с Ксеней не удавалось собрать всех даже на безобидный пляжный выезд. М-да, это было необычно. Но, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы в самом деле…

— Таня, мы все очень тебе сочувствуем, — вставила Ксеня, но Оля ее перебила.

— Мы понимаем, что это озеро для тебя — все. Ты целых три года посвятила… гм, ты его убирала и все такое. Да что там — я же сама тебе помогала! Посты писала, письма всяким чиновникам рассылала, людей агитировала. Уж мне ты не можешь сказать, что я — не за тебя!

Танюша хотела возразить, что ей бы такое и в голову не пришло, но Оля опять перебила.