Муж-озеро

— Где ты тут сушины найдешь? Тут столько народу по берегам стоит, что все давно выбрано, — отозвался Петя. — Вон, Танюха говорит, что уже и живые деревья рубят, уроды.

— Нет-нет-нет, у меня есть, есть! — встрепенулась Танюша, замахав руками. — Я припрятала… Точнее, приметила. Никто об этой сушине не знает, потому что она там, среди сухого ельника, а туда людям лазать лень… Это метров сто в лес. Я покажу, покажу!

— Так, ты иди мужикам показывай, а мы тут пока из чего есть сообразим, — сказала Оля, разбирая остатки костра — несколько обугленных палок.

В стороне, прикрытая полиэтиленом, лежала растопка — скромная кучка тончайших еловых веточек.

— Давай, показывай свой неприкосновенный запас.

Мишаня отстегнул от рюкзака черно-оранжевый дорогой топор Фискарс, а Петя расчехлил пилу-ножовку. Танюша, все время оглядываясь и в чем-то оправдываясь, засеменила впереди, а «мужики» степенно зашагали следом. Вскоре они скрылись за деревьями, и стали слышны только их голоса. Тем временем Оля быстро, уверенными движениями запалила пучок веточек и накрыла «домиком» из старых поленьев. Огонь сначала шумно взвился вверх; потом, поняв, что изобильный корм закончился, он было обиделся и сник, но вскоре смирился и начал добросовестно облизывать почерневшее дерево.

— Блин, как она тут живет! — тихонько сказала Ксеня, оглядываясь на еловую чащу, куда скрылись дровосеки. — На бомжатню похоже.

— Это называется дауншифтинг, — усмехнулась Оля. — Но вообще, конечно, да. Есть такое ощущение.

— А давно она это? Типа ушла в лес служить озеру?

— Года три уже. — Подойдя к берегу, Оля зачерпнула котлом хрустально-прозрачной воды и вернулась к костру. — Вроде как это после того у нее началось, как тот молдаван ее бросил. Помнишь?

Она нашла крючок и подвесила котел на стальной тросик, натянутый над костром. Котел немного покачался и покорно замер.

— Ага, помню. Ион. Как же его фамилия была? Вот забыла. Ну, какая-то ихняя, молдавская. Вот странно — я даже вспомнить не могу толком, как он выглядел. Помню, что симпатичный.

— Он ведь к ней жить переехал из своего… не помню, он тут в каком-то мухосранске работал. Но, видно, другая дура подвернулась, помоложе. Вот и свалил.

— Вроде они все-таки целый год прожили.

По-видимому, девушки уже не раз обсуждали эту историю, но не прочь были посмаковать еще, и потому каждая делала вид, что не знает всех подробностей.

— Ну он же молодой был. Не помню, на сколько лет ее моложе. На много. Такие браки долго не держатся.

— Ага. Но вообще-то, помню, он был прикольный. И добрый такой, всем помогал.

— Ну, в походе — одно дело, а вместе жить — совсем другое. — Оля помолчала, глядя на огонь. — Короче, Танька уверена, что этот ее Ион… типа умер, — сказала она, понизив голос.

— Ничего себе… Да тут все серьезно! — притворно изумилась Ксеня, хотя уже слышала эту версию.

— Так что ты о нем не говори, как о живом. Типа, ты в это веришь.

— Ну да, ну да. Это у нее такой способ отрицать реальность, — сказала Ксеня тоном заговорщика-психоаналитика.

— А так, вобщем-то, она в целом ничего. Собирает тут мусор, отдыхающих агитирует. В основном, конечно, ее на три буквы посылают. Но с некоторыми даже подружилась. Чаем ее угощают, еду дают.

— Вот блин! — Ксеня сделала сочувственную гримасу. — А ведь когда-то была нормальная девчонка.

— Да и тогда была, знаешь, не то чтобы совсем нормальная… Короче, ладно, я тебе ничего не говорила. — Оля словно бы раскаивалась в своей откровенности, хотя ничего нового она не сообщила. — Вобщем, если не поднимать в разговоре некоторых тем, то она вполне адекватный человек. И пользу приносит.

Ксеня понимающе усмехнулась. Оля прислушалась: голоса из леса стали слышней. Добытчики дров возвращались, весело перешучиваясь.

— Но самый важный ее пунктик — это что озеро это, Белое, на самом деле появилось только три года назад, — торопливо зашептала она. — Якобы до этого его не было, была только суша, представляешь?

Ксеня вытаращила глаза, на сей раз непритворно.

— Чего-чего?! Это… озеро… появилось три года назад? Она что, совсем того?.. — Ей тоже пришлось понизить голос, потому что за деревьями замелькали фигуры пильщиков.

— В том-то и дело. Как раз тогда, когда молдаван свалил.

— Ага, понимаю, понимаю.

— Тише, услышит. Да, и самое главное — оно типа не Белое. Танька назвала его Дубоссарским.

— А причем тут…

— Город такой в Молдавии. Дубоссары. Точнее, вроде даже не в самой Молдавии, а в этом Приднестровье, которое отделилось… Ну да похрен. Небось, этот Ион оттуда был.

— А-а!..

— Ого, нехилый урожай тащите! — воскликнула Оля уже совсем другим голосом, поднявшись навстречу Мишане и Пете, которые несли на плечах здоровенное бревно.

Следом мелкими шажками поспешала Танюша, волоча за собой охапку сухих еловых веток. Их только что отрубили от спиленного дерева.

— У нее там целый клондайк сушин припрятан… И стоят так, что ни откуда не видно. Во хитрая! — отдуваясь, приговаривал Мишаня.

Остановившись неподалеку от костра, они слаженно сбросили бревно на землю. Глухо ударившись, оно слегка прокатилось и встало. Танюша подтащила свои ветки.