Муж понарошку (СИ)

Отец достал из буфета наливку, капнул всем понемножку в стопки. Мать причитала, что как же это, они уже целый год потеряли, что у нее на руках уже могла быть 3-месячная дитька – ведь это настоящее преступление против бабушки...

Надя смотрела на всех них с радостной умиротворенной улыбкой. Она была настолько прекрасна, что у Алёши болело в груди от созерцания этого совершенства. Ему не верилось, что можно быть настолько счастливым в этом мире...

* * *

После ужина они отправились к себе – в свою общую супружескую спальню. Необычайное это было ощущение. Надя только на минуточку заскочила в свою старую комнату – переодеться в ночную сорочку – и с яростно трепыхающимся сердцем вошла к мужу. Он ждал ее в постели. Надя бывала здесь вечером прежде и знала, что Алёша спит в футболке с коротким рукавом и тонких штанах, но сейчас наблюдала его обнаженную мускулистую грудь, и от этого сладко схватывало в животе.

По правде говоря, ей было очень больно в тот их первый раз, что случился пару часов назад, но её все равно влекло в объятия мужа. Словно какое-то шестое чувство подсказывало ей, что самое страшное позади – суровые и безжалостные врата в супружескую жизнь – а впереди ее ждет только удовольствие и новый неизведанный мир.

Надя поспешно скользнула к Алёше под тонкое одеяло и с наслаждением прижалась к его сильному горячему телу. Он обнял ее одной рукой, а другой стал гладить по голове, плечам, рукам, целуя то в щечку, то в шею, то в ключицу. Это было такое непередаваемое удовольствие, что хотелось мурлыкать. Сколько раз она воображала их объятия в постели! Но все равно не могла представить, какое это блаженство. Она буквально таяла в его руках и никак не могла насытиться Алёшиными прикосновениями.

А потом ее руки сами потянулись снять сорочку, но муж остановил ее:

– Надюша, погоди, еще рано...

Она посмотрела на него удивленно, разочарованно. Желание разливалось по ее телу, оно жаждало соединения с ним.

– Тебе сейчас опять будет больно, – принялся терпеливо объяснять Алёша. – И это настоящая пытка для меня. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Давай подождем денёк-другой и сделаем все правильно...

Надя в шутку надулась, но из объятий мужа и не думала вылезать – устроилась поудобнее и потребовала:

– Тогда будем разговаривать полночи!

Алёша весело улыбнулся:

– Спорим, ты первая отключишься через час? У тебя очень крепкий здоровый сон. Молодой организм...

– Не напоминай мне, пожалуйста, так часто про мой возраст!

– О, уже требования начались! – он продолжал улыбаться и ворковал над ней, как над маленькой девочкой.

– Просто я хочу, чтобы ты сам о нем забыл.

– Поверь, это происходит регулярно, и не только когда мы целуемся. Ты такая рассудительная и... деятельная. Моя малышка...

Они долго целовались – так долго, что у Нади скрутило живот от желания прикоснуться к обнаженной груди мужа своей грудью. Тоже обнаженной, разумеется. И чтобы не разочаровывать любимого в его стремлении все сделать правильно, Надя оторвалась от его губ и спросила:

– Ты ведь не будешь терзать себя и меня муками совести за это всю оставшуюся жизнь, правда?

Алёша усмехнулся:

– Как хорошо ты меня изучила! Но нет, пожалуй, не буду. Я так истерзался за этот год, что чувствую, будто заслужил свое счастье.

– Как глупо... Зачем мы так терзались целый год? Почему не могли сразу быть вместе, с того вечера, помнишь, когда я пришла к тебе под предлогом боязни грозы?

Алёша усмехнулся:

– Как не помнить? Но это было невозможно тогда, сначала нам нужно было проверить себя, серьезность своих чувств... Честно говоря, твой поступок стал для меня неожиданностью – я и не думал, что ты так меня воспринимаешь. Я ведь...

– Старше на 12 лет, – закончила за него Надя недовольным тоном, но потом добавила уже мягче: – Познакомившись с тобой поближе, я совершенно об этом забыла. Помню, как принесла тебе молоко тебе на чердак, где шел ремонт, а ты был без майки... У тебя такая красивая фигура...

Она повернулась на бок и нежно погладила ладошкой его обнаженную грудь. Алёша задышал чаще и шумнее, накрыл ее ладошку своей большой горячей рукой, подхватил ее, поцеловал.

– Маленькая сладострастница! – хрипло пробормотал он. – У меня и в мыслях не было ничего подобного...

– А когда... появилось?

– Сам не помню. Кажется, все началось с ревности. Я считал себя обязанным защищать тебя от этих стервятников и сам не заметил, как увлекся. Адриан этот... противный.

Надя хихикнула:

– Бедный Адриан! Все ревнуют меня к нему, а ведь не сделал для этого абсолютно ничего!

Алёшина рука прижала ее к нему еще чуть крепче:

– Кто это – все? – спросил он недовольно.

– Мы с Васей как-то встретили моего учителя музыки на площади, и они чуть не подрались на ровном месте.

– Тебя трудно не ревновать, такая уж ты...

– Какая?

– Хорошенькая, нежная, женственная – просто чудо, а не девушка... Очень нервирует то, что все окружающие тебя мужчины это замечают. И Адриан наверняка не исключение.

– Но он ни разу не сделал ни одного намека ни на что такое...

– Это радует. За это мы его простим.

– Что простим?