Муж понарошку

Наде страшно, до боли, до умопомрачения хотелось Алёшиных прикосновений. Его объятия и поцелуи сводили ее с ума, и она жаждала их, даже несмотря на то, что сразу после муж всякий раз сбегал, оставляя ее собирать осколки разбитого сердца. Даже так было лучше, чем томиться вдали от него – быть на расстоянии вытянутой руки и не сметь дотронуться... Алёша-Алёша, что же ты делаешь с несчастной влюбленной девочкой? Зачем мучаешь ее? Глупо и жестоко...

Надя не понимала, как он сам к ней относится. Он ни разу не сказал, что она ему неприятна, что он не испытывает к ней ничего, кроме чувства долга. Говорил только, что нельзя, что совесть не позволяет (пропади она пропадом, эта совесть!), и в то же время иногда обнимал так горячо, а как целовал – от одного воспоминания голова кружится! С какой целью он ее терзает, если и сам испытывает к ней нежные чувства, Надя не понимала. Может быть, это просто реакция мужского организма на прикосновение к женскому телу? Ох, как же тяжело, когда не разбираешься во всех этих тонкостях! Сейчас Надя всерьез жалела, что никогда толком не встречалась с мальчиками...

Вечером 4го сентября к Алёше в гости внезапно пришел немолодой, но очень важный и серьезный мужчина с сединой на висках и усах. Он был с почтением приглашен к ужину, однако наотрез отказался и увел хозяина на внутренний двор для приватного разговора. После этой беседы Алёша стал мрачен и задумчив, а потом пришла Надина очередь разговаривать с ним наедине.

– Это был отец твоего поклонника, – сказал он, внимательно следя за ее реакцией. – Борис Федорович Шехонин.

– В самом деле? – Надя была удивлена подобным визитом, но не испытывала ничего, кроме легкого праздного любопытства. Заметив это, Алёша как будто немного расслабился:

– Он предложил мне работу. В своем отделе. Говорит, ему нужны такие, как я.

– И что ты думаешь об этом?

– Я не знаю, – вздохнул Алёша.

Надино сердце подпрыгнуло в груди: он советуется с ней как с близким человеком, как с женой! Жаль, что она не может дать ему никакого дельного совета, но сам факт этого доверительного разговора прямо-таки окрылял ее. Алёша сказал:

– Работа в полиции – это... очень непростой труд. Есть, конечно, сходство с армией, но и свои нюансы. Это одна из тех профессий, которые очень сильно меняют человека.

Наде не хотелось, чтобы Алёша менялся: она любила его именно таким, как он есть – каждую особенность, каждую черту характера, мировоззрение и привычки.

– Тогда... может быть, стоит отказаться? – осторожно предложила она.

Но он тут же принялся спорить:

– Скоро закончится стройка, или, по крайней мере, ее придется прекратить на зиму. А мужчина, сидящий дома без дела – это удручающее зрелище. Да я просто этого не умею...

– Тогда, может быть, можно найти другую работу?

– Ее тут не очень широкий выбор... Надо еще подумать...

– Я уверена, что ты примешь правильное решение, – тихо сказала Надя, а потом не удержалась и поцеловала мужа в щеку. И чтобы он не успел сделать ей выговор, сразу быстро убежала в дом.

* * *

Алексей еще долго сидел на скамейке во дворе с горящей щекой – в том месте, где отпечатались губы его совсем молоденькой жены. Вот ведь история! Его жены. Влюбленной в него. Жены, к которой его тянет больше, чем к кому-либо на этом свете. Которая, похоже, стала для него самым близким человеком: он рассказал ей первой про предложение майора Шехонина, даже с отцом не успел посоветоваться. И Алексей проклинал себя за эту близость, потому что ей всего лишь 21 год, она совершенно невинна (даже с мужчиной наедине никогда не была, кроме него самого) и она – дочь полковника Енисеева...

Шехонин начал с дела. Сказал, что люди ему нужны, особенно такие, как Алексей. Пожурил за то, что тот не пришел в отделение сразу, как вернулся в родные края. Алексей ответил, что у него были дела: дом запущен, да и хозяйственные постройки требуется поправить...

– Ну а потом-то чего? – поинтересовался Шехонин. – Дома, что ль, сидеть? Не по-мужски это – бездельничать. Тем более, у тебя теперь… кхм… семья.

Алексей промолчал, выжидающе глядя на майора полиции. Тот, кашлянув, пробормотал:

– Да, удивил ты нас, Алексей Иваныч, мы уж не чаяли, что ты женишься…

– Что ж я, не человек, что ли? – сказал Алексей без всякого выражения, просто чтобы не показаться невежливым.

– Наоборот, завидный жених, мы и удивлялись, что ты всё бобылём, но потом как-то привыкли…

Алексея начал явно раздражать этот непонятно к чему ведущий разговор. Он напряжённо вздохнул и выжидающе посмотрел на собеседника. Тот неловко прокашлялся и вдруг попросил:

– Не представишь? Супруге-то…

Алексей опешил:

– Ээм… можно… но не сейчас. Она… занята. Как-нибудь в другой раз, ладно?

– Ну, хозяин-барин, – пожал плечами Шехонин и закряхтел, поднимаясь. – А насчет работы подумай, Лёш, крепко подумай. Ну кто, если не мы, а?