Муж Святой Героини (СИ)

«Операция» закончилась. Анлуинн вновь начал дышать нормально, мир вернулся в норму, все вокруг ожили, материя вокруг задышала. Анлуинн отошёл к дальнему углу, повернулся к нему, а затем стряхнул тёмную больную дымку со своих ладоней. Он тщательно-тщательно потряс ладонями, освобождая их от самых малейших остатков тёмной дымки.

— Вот и всё, — с улыбкой сказал Анлуинн, повернувшись к изумлённой толпе, стоявшей в дверях.

— Гартэнушка, ты как? — спросила полная женщина.

— Ох! — прокряхтел Гартэн и поднялся.

На его лице можно было видеть потрясение.

Он легко, без чьей-либо помощи, принял сидячее положение, удивлённо уставился в пространство. Было видно, он прислушивается к ощущениям в теле, ожидает, не появится ли вдруг очередная вспышка боли.

Мгновение, ещё одно, ещё — но боль не приходила. Гартэн полностью избавился от тех ощущений, что мучили его последние дни!

— Ох! — вновь воскликнул Гартэн. Он покачал туловищем влево-вправо, покрутился.

С ещё большим удивлением на лице, он легко встал с кровати, бодрый и подвижный.

Он перевёл изумлённый взгляд на Анлуинна. Полная женщина, видевшая, что вытворяет Гартэн, тоже уставилась на мальчика. Через мгновение и все остальные в удивлении уставились на Анлуинна. Где-то в толпе послышались вздохи.

— Спасибо тебе! — воскликнул Гартэн.

Глаза его заслезились, он упал перед Анлуинном на колени, схватил его руки, поднёс к своим губам и, продолжая плакать, принялся неистово целовать ладони мальчика, а потом склонил голову и прикоснулся к его ладоням лбом. Всё это напоминало сцену, будто верующий преклоняется перед священником.

В толпе снова раздались вздохи.

Полная женщина тоже выступила вперёд, упала на колени, сложила руки в молельном жесте, и в благоговении уставилась на Анлуинна.

— Святое дитя! — воскликнула она. — Святое дитя!

Люди в толпе стали постепенно опускаться вниз — кто на одно колено, кто на оба. Все заголосили благоговейно:

— Святое дитя!

— Святой малыш!

— Дитё, посланное нам богами!

— Святой целитель!

— Юный целитель! Юный маг!

— Старая душа! Старая душа, воплотившаяся среди нас, жалких насекомых!

Глаза у мамы тоже заслезились, она с довольной улыбкой и восхищением наблюдала за Анлуинном, как и бабушка. Обе женщины поспешили к нему, опустились возле него на колени и принялись обнимать его, гладить по голове, благоговейно причитать вместе со всеми.

Отец вёл себя чуть сдержанней, но его лицо тоже озаряла довольная улыбка. Он присел возле Анлуинна и с гордостью заговорил:

— Ты великий маг, сынок! Великий маг! Тебя ждёт великое будущее!

— Старая душа! — голосили в толпе.

— Великий святой целитель воплотился среди нас, в нашей деревне!

— Как вам повезло, Маэлеры, получить такого сына!

— Как нам всем повезло — жить с таким целителем в одном посёлке!

— Спасибо тебе, спасибо тебе, святой целитель! — бубнил, продолжая обливаться слезами, Гартэн.

— Святое дитя! Ох, святое дитя! — восклицала полная женщина.

Анлуинн чувствовал себя превосходно. Все эти люди кланялись ему, почитали его, преклонялись перед ним, восхваляли его, возвышали его.

Так всё и должно быть. Он — старая душа. Святой целитель. Если верить тому, что они говорят.

А разве есть какие-то причины не верить?

Он родился особенным человеком — магом. Он родился с особенным талантом. Он лучше большинства — а может и вообще всех — людей в мире.

Радуйтесь, будьте счастливы лишь от того, что он живёт среди вас, что он соизволил обратить на вас внимание, что он милостиво позволяет вам находиться рядом с ним. Прислуживать ему, восхвалять его, почитать его.

Всё так и устроено, и никак иначе быть не может.

Глава 1. Анлуинн

Правая нога покалывала и чесалась — так сильно, что это вынудило меня проснуться. Не пришлось долго соображать: я уже знал, что это должно означать. Это было сигналом, свидетельствующим о том, что пришло сообщение.

Я встал с неказистой кровати и пошлёпал босиком по дощатому полу небольшой деревянной избушки до дальней стены. Открыл сундук — крышка поднялась с жалобным скрипом — и достал оттуда старую деревянную доску.

На ещё вчера пустой доске сегодня находились слова. Они были словно выжжены, по чёрным буквам бегали огоньки, как в тлеющих углях.

Это было сообщение от одного из трёх моих коллег — только они могли связаться со мной этим способом. Личных встреч с ними с недавних пор я избегал, и даже уклонялся от регулярных собраний в Башне Четырёх. На то у меня были причины: я не доверял моим коллегам.

Впрочем, они тоже не доверяют — ни мне, ни друг другу. Поэтому с началом этих обременительных и хаотичных событий, в которые погружена наша Империя, собрания в Башне Четырёх стали проходить только в виде проекций-аватаров, лично ни один из Четырёх на встречу не являлся.

Надпись на доске сообщала:

Anluinn! Shaendwyna gana hor Graen Wilat. Gene tare er staene hoe!

Сообщение адресовалось мне, первое слово в нём — моё имя. Оно значит «лунное затмение», потому что я родился в день лунного затмения. Эх, как давно это было? Лет двести назад?!

Я провёл ладонью над доской, и слова исчезли.