Муж, труп, май

– Конечно, – улыбнулся Петр Васильевич. – Но проверять там было особо нечего. Один питерский номер мобильного телефона. Ответил мужчина. Спросил: «Да, Дашенька?», когда понял, что говорит не Дашенька, сразу же отключился. С тех пор телефон выключен, номер зарегистрирован на проживающую в коммуналке бабушку.

– Но будем искать, – добавил Паша. – Мужчина не мог не оставить следов. Билеты теперь, как известно, продают по паспорту. Конечно, он мог покупать и ехать по чужому паспорту, иметь несколько паспортов… Но мы знаем дату его приезда сюда. То есть примерную дату. Не факт, что он в день приезда связался с Дашей, хотя что ему еще здесь было делать? Но все равно это не сотни людей.

– Десятки? – спросила я.

– Скорее всего, он летал на самолете, – высказал свое мнение Петр Васильевич. – Мы знаем примерный возраст. То есть отсекаем женщин, детей, стариков (если они были) и молодежь. Лет сорок пять. Значит, от сорока до пятидесяти. Попробуем найти всех, сфотографируем.

– А если попросить бабушку с дедушкой сделать фоторобот? Здесь есть такие возможности? – я посмотрела на Пашу.

– Попробуем договориться. К сожалению, это пока единственная зацепка.

– Но кому нужна Кристина? – посмотрела я на Петра Васильевича.

– Завтра будем общаться с ее мамой, – улыбнулся он. – Я возлагаю на вас большие надежды, Лариса Михайловна.

– Где мне с ней общаться? На похоронах?

Хоронить собирались на следующий день. Я об этом узнала в квартире, где Даша прожила всю свою короткую жизнь. Сегодняшнюю ночь гроб с телом простоит в доме, завтра утром похоронная процессия отправится на кладбище. А еще Дашу собирались обряжать в подвенечное платье и хоронить в нем. Не знаю, кто намеревался это делать. Тело-то ведь окоченело, сложно будет. Даша, как я успела заметить, была одета в красивое темно-зеленое платье. То ли его купили по приказу Сергея Юрьевича, то ли он велел Кристине что-то выделить… У самой Даши таких платьев с собой точно не было. Весь состав гардероба Кристины я не помнила.

В квартире Даши мне объяснили, что платье прямо сейчас шьет кто-то из родственниц, причем вручную, и принесет, как только оно будет готово. Есть такая традиция (в смысле: шить вручную). Я, признаться, о ней слышала впервые. То есть о похоронах незамужних девушек в подвенечных платьях слышала, правда, не знала, что в них хоронят и тех, у кого есть дети. Никто из моих знакомых никому ничего в последний день и ночь не шил и сам не одевал покойников. В предыдущий перед прощанием день в морг приносили одежду. Я сама носила и отцу, и мужу. С мужчинами, конечно, проще. Но и всех моих знакомых женщин хоронили не в специально сшитой или купленной одежде, а в том, что они носили при жизни. Я знала только, что платье или костюм должны быть с длинными рукавами, а платок на голову – не черного цвета. Почему – сказать не могу. Интересно, а как с подвенечным платьем? Тоже будет с длинным рукавом? Или здесь другие традиции?

В доме у Даши у меня уточнили, не была ли она снова беременна. Мне о беременности никто не говорил. Судя по той жизни, которую она вела в Петербурге, ей просто было не от кого забеременеть. И потом, если бы это показало вскрытие, то наверняка я бы об этом знала. Но родственников и соседей не интересовал сам факт беременности, им просто было нужно знать, класть в гроб ножницы или не класть. Оказывается, их нужно положить беременной, чтобы было чем там перерезать пуповину.

Петр Васильевич сказал, что мать Кристины на похороны не приглашали.

– Но вроде на похороны зовут всех! – воскликнула я. – Тем более городок маленький, у них должны быть общие знакомые. Мать Кристины точно знает о смерти Даши. Кристина при мне ей звонила. И при вас.

– Знать-то она знает. Но здесь чуть ли не кровная вражда. Нет, ее на похоронах не будет. Я хочу попросить вас, Лариса Михайловна, съездить к ней завтра. Кристина же ей передала с вами подарки?

Это на самом деле было так. Дочь отправила матери пакет со сладостями и черной икрой, который лежал у меня в сумке. У меня был и телефон, и адрес. И она явно ждала моего приезда. Дашины вещи я перед отъездом собрала в ее же сумку, с которой она приехала в Петербург, и мы оставили все родственникам.

– Вот съездите и побеседуете. А мы с Пашей отправимся вместе с похоронной процессией. Или вы желаете на местные похороны посмотреть?

– Нет уж, спасибо. Это мероприятие у меня любопытства не вызывает. Насмотрелась за свою жизнь. И с соблюдением традиций, и без. Лучше я к матери Кристины.

Поужинав, мы вернулись в гостиницу. Я первой отправилась в душ, потом сразу же легла спать. Надо пользоваться любой возможностью выспаться. Правда, перед сном позвонила дочерям. У них все было в порядке.

Звонок мобильного телефона разбудил меня в три часа ночи. Аппарат лежал на прикроватной тумбочке. Я всегда кладу его рядом с изголовьем. Привычка. Может, следовало бы выключать на ночь.

Я ударила по выключателю настенного бра, увидела, что номер не определился, но все равно нажала на прием. Может, местные номера не определяются?