Муж в наказание. Наследник любой ценой

– Станешь, если я этого захочу! Вопрос в том, захочу ли? – тем не менее отвечает он с явной угрозой.

– Ага, после дождичка в четверг и стану, – издеваюсь я, вставая в закрытую позу на всякий случай. – Зачем ты пришёл сюда? Скатертью дорога, Эмир.

– Я пришёл сюда сказать, чтобы ты надела купальник.

– И всё? – цыкнув языком, я закатываю глаза. – А в дверь войти нельзя было, чтобы сказать то же самое?

Он снова разваливается на моей постели. Устраивается основательно: подушку подкладывает под голову, заводит руку за неё и сгибает одну ногу в колене. Только смотрит он на меня теперь по-другому. Уже не так, будто перед собой видит бесполое существо, а, скорее, наоборот. Словно я для него кусок мяса.

– Я пришёл не только сказать, но и посмотреть на то, как ты будешь это делать, – этот змей-искуситель раздевает меня глазами, ставит незримые отметины на губах, на теле. Как? Как у него это выходит? – Ну же, смелее, Диана. Обещаю, к твоему телу прикоснётся только мой взгляд.

10. Выбор сделан

"Прикоснётся только взгляд".

Это меня и пугает больше всего. Одна только фраза нагоняет страх и отвращение.

Нет, не сам факт его искушённого желания поглазеть на мои прелести.

Меня уже не удивляют идиотские просьбы высокомерного господина, которому в этом доме дозволено всё в отношении всех. Меня пугает именно то, что взгляд его настолько цепкий, что порой кажется Эмир способен им переставлять предметы.

– Диана, у тебя какие-то сложности? Неужели ты хочешь, чтобы я помог тебе? Только скажи, и я с удовольствием приложу к этому свою руку, – его голос вырывает меня из паутины задумчивости.

Там я в красках уже представила себе это унижение. И меня совершенно это не устраивает.

Что же будет, если я ослушаюсь? Если я выставлю его вон и разболтаю всем, что он нарушил какие-то там правила? Как можно вообще нарушить правила, которые сам же устанавливал?

– Нет, – отрезаю я, крепко закутывая себя в халат. – Мне не нужна твоя помощь! Ты же хочешь просто поглазеть, так?

– Не поглазеть, а насладиться представлением, – поправляет меня с надменной улыбкой на лице, но взгляд как раз-таки говорит о том, что у меня нет никаких шансов на ослушание. Я в ловушке.

Да подавись ты! Хуже уже просто не может быть!

Дерзко хмыкнув, я разворачиваюсь и на высоких скоростях залетаю в гардеробную. Дверью хлопаю с грохотом, вложив в этот грохот максимум своей ненависти.

Отодвигаю ящик, откуда достаю самый развратный купальник среди прочих более или менее приличных.

Кто такое носит вообще?

Но раз он хочет шоу – будет ему шоу!

Сам купальник (одно название) раздельный. Он ядовито-жёлтый, просто вырви глаз. Полупрозрачная сетчатая ткань не скроет ничего, а мне это и не нужно. Мне уже плевать. Я сама подписалась под этими унижениями.

Прижав купальник к груди, я пыхтя и фыркая, возвращаюсь в комнату. Эмир пристально отслеживает каждое моё движение. Складывается впечатление, что ещё немного и он начнёт ими управлять, как персонажем игры "Симс".

Швыряю тряпки на скомканное одеяло, становлюсь у кровати в позу фонарного столба и гневно смотрю на Эмира.

Если бы взглядом я могла бы убивать, то этого мужлана уже выносили бы отсюда вперёд ногами, но нет. Сидит себе целёхонький и невредимый. Лыбится и потирает свою щетинистую челюсть. Готовится к представлению, что называется.

Устанавливаю зрительный контакт. Глаза в глаза.

Резко, даже нервно сбрасываю с себя халат. Он лужицей растекается в моих ногах.

Сразу же становится зябко, хотя в комнате достаточно комфортная температура.

Это всё он. Это Эмир способен силой мысли покрыть коркой льда всё, к чему он имеет хоть какое-то отношение.

Наплевав на дрожь во всём теле, я завожу руки за спину. Быстро разбираюсь с застёжкой бюстгальтера, лямочки тут же скатываются по моим рукам вниз, а дальше я пуляю чёрное кружево в лицо Эмира. Дерзко. Как опостылевшую вещь.

Эмир даже глазом не моргнул. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Он рукой нашаривает бюстгальтер. Скомкав его в своей ладони, подносит кулак к своему лицу. Шумно втягивает в себя мой аромат и на секунду прикрывает веки, а потом прячет вещицу в карман своих брюк.

Извращенец!

– Дальше, Диана! – требует он, умело скручивая мои нервы в морской узел.

Все мои движения сопровождаются резкостью, но никак не сексуальностью. Я пальцами поддеваю резинку простецких трусов, небрежно стягиваю их с себя до самых щиколоток. Переступаю их и с гордо поднятой головой развожу руками, мол, вот она я красивая. Полюбуйся!

Но знаете, что?

Его взгляд ни разу так и не опустился ниже моих глаз.

Или его не устроил мой немой протест или же его абсолютно не волнует моё тело.

– А теперь надевай чёртов купальник, – приказывает он сквозь зубы.

Не понимаю себя.

Я бросаюсь из одной крайности к другой.

То мне, видите ли, было унизительно раздеваться перед ним, а теперь меня уже унижает сам факт того, что он даже не посмотрел на меня.

Это не просто унизительно, это напрочь раздавило мою самооценку.

– Тебе помочь? – понижает голос, а я не вижу перед собой ничего.

Картинка расплывается, в носу щиплет, в горле ком горечи растёт.