Муж в обмен на счастье

Сердито хлопнув дверцей шкафа, Майя натянула на себя старые бриджи, футболку, сунула ноги в шлепанцы. Усевшись в старое плетеное кресло, скрипнувшее под ней жалобно, тяжело вздохнула. Вот сколько можно себя казнить? Мама правильно говорит: раз жизнь зачем-то дана, надо ж ее жить, а не казниться каждый день попусту. Жить и наслаждаться. Чем? Да хоть заботами. О своих близких думать. Надо вон тахту для Темки новую покупать, например… На узеньком старом диванчике ему давно уже спать неудобно. Вымахал парень, большой уже стал. Долговязый. На отца похож. Хотя про отца – это не надо. Закрытая у них эта тема. Болезненная. Да и не только тахту, надо бы вообще мебель в квартире сменить…

Обстановка в квартире и впрямь была странноватой. Смесь богатства и бедности, нового и свой век отжившего. Вот взять это кресло плетеное, например. Майя его еще из детства помнит. Мама рассказывала, эти кресла при бабушке с дедушкой куплены были. Тогда это особенным шиком было – чтоб плетеные кресла, чтоб сверху на них плюшевые яркие чехлы надеть… И чтоб кругом все было такое же – плюшево-бархатное. И скатерти, и салфетки, и шторы на окнах с обязательными бомбошками. Или кисеей. Это уж кому на что фантазии хватало. А теперь на этом кресле накинут шикарный плед из альпаки, они с Лёней такие пледы из Англии привезли… Или вон, в комнате, большой японский телевизор стоит, Майя его маме на юбилей дарила. А под телевизором – тумбочка дедовой работы. Топорная, из толстых досок сколоченная. А в углу – этажерка с книгами. Вот кто-нибудь из современных модных дизайнеров знает, что это за конструкция такая – этажерка? Наверняка не знает. А на одной из полок этажерки Тёмкин ноутбук примостился. Кажется, даже будто съежился брезгливо от такого хамского соседства. А что делать? Пусть терпит. Пусть ждет своего хозяина, пока он не нагуляется…

Посидев еще пять минут и поглазев на привычную обстановку, Майя неохотно поднялась, поплелась на кухню. Чаю и в самом деле хотелось. И съесть бы чего не мешало – весь день на одном утреннем бутерброде продержалась.

– Давай, садись, доченька… Вот, я тебе картошечки погрела… – засуетилась по кухне мама, одним глазом кося в экран телевизора, где вовсю развернулось страдальческое многосерийное действо. И тетя Зина, приложив ладошку ко рту и покачивая головой, страстно сопереживала монологу хорошенькой героини-блондинки, объясняющейся герою в своей то ли преступной, то ли коварной любви. А потом герой ответил ей что-то, и это «что-то» совсем, видно, героине не понравилось, и она заплакала, красиво дрожа полными чувственными губами. Целую минуту плакала крупным планом. С настоящей слезой. На этом серия и закончилась. Пробежали торопливые титры, и бодро-оглушительно грянула реклама, приглашая всех российских сопереживательниц оторваться от экранов телевизоров и приступить к своим прямым женским обязанностям.

– Ишь, как хорошо тебе, Алечка… Телевизор у тебя на кухне стоит… – завистливо вздохнула тетя Зина. – А мои как придут с работы, так ужин сразу просят. Вот я и мечусь из комнаты в кухню, так толком и не досмотрела до конца ни одну серию.

– Да не говори, Зин. Хорошее дело, конечно, когда телевизор на кухне стоит. Мне как Маечка купила пять лет назад новый телевизор, я сразу старый сюда приспособила. А то действительно, не набегаешься…

Они замолчали, снова дружно уставившись в экран. Большой рекламный блок заканчивался по-модному изысканной социальной рекламой, рассказывающей о проведении всероссийского конкурса среди одаренных детей. Хорошенькие ребячьи личики забавно улыбались в камеру, и голос за кадром ласково комментировал их прекрасное будущее – этот, мол, будет министром финансов, этот президентом, а эта милая девчушка – непременно гениальной актрисой, и все они вместе возродят былую российскую славу…

– Ну да. Возродят, конечно, – с обидой в голосе прокомментировала рекламу Майина мама. – И так видно, что всех деток из хороших да благополучных семей отобрали…

– А из каких надо их отбирать, мам? Из неблагополучных, что ли? – удивленно уставилась на нее Майя.

– Да не в этом дело, из каких! Они ж в этот конкурс наверняка деньжищи огромные вбухают. В этот, как его красиво называют…

– В национальный проект, – подсказала Майя.