Муж в подарок

Девушка была любознательной, осторожной, но при этом открытой. Я и сам поражался тому, что при таком скрытном поведении и нежелании говорить больше, чем следует и показывать больше, чем нужно, она при этом оставалась открытым человеком. Готовой к новым знакомствам, к новым знаниями и была честной со своим окружением. По крупицам я собирал сведения о ней. Что ей нравилось, в какой среде росла, кто составлял ее ближний круг… Она была одиноким человеком. Глубоко одиноким. Таким, который отказывал себе во многом, желая достичь цели. В ее случае это был собственный дом, который она называла квартирой. Мечты? Я привык, что люди обычно мечтают о чем-то несбыточном, далеком, невыполнимом ни для их тела, ни для их духа. Или, мечтают о деньгах или власти. Дана же просто хотела свой дом и работала не покладая рук. Свою маленькую крепость, которая защитит ее не только от непогоды, но и от несправедливости жизни.

Я отмечал и то, что ей пришлось быть той, кем на самом деле она не является. Дана любила жизнь и долгое время сознательно убивала в себе все проявления жизни — чувства, эмоции, лепила из себя куклу, пусть при этом и не утрачивала разума. Рациональность должна быть во всем, так она говорила. А я в ее словах слышал горечь. Потому что по факту, Дана была женщиной, которая не могла рассчитывать ни на кого, кроме как на себя. Отсюда и чудовищная сила воли, терпение и терпимость к тому, что девушка не должна ни терпеть, ни прощать.

Конечно, я не считал это правильным. У нас женщин защищает семья, муж… На Земле эмансипация женщин, демократия… Только странное какое-то равноправие. На словах и бумажке, а по факту миром правит сила и деньги. И защищенными себя не чувствует никто.

Поэтому я хорошо понимал, что скажи Дане, что отныне у нее есть я, есть семья и драться за кусок хлеба ей больше никогда не придется, она не станет спорить, но и сомнения ее не исчезнут. Она привыкла добиваться всего сама. И все, что я могу, только доказывать действиями, раз за разом, шаг за шагом. Чтобы она больше никогда не чувствовала себя одинокой и знала, что рядом есть те, кто с удовольствием избавят ее от бремени.

Я хочу видеть Дану счастливой.

Все чаще я думал о том, что сложись все иначе и прими я Дану как свою жену еще тогда, когда на ее шее была татуировка, то никогда бы по настоящему ее не узнал. Она не показала бы себя, не раскрылась бы полностью, пусть бы и стала образцовой женой и матерью. В этом у меня сомнений точно не было. 

Но я не чувствовал бы к ней то, что ощущаю сейчас. Не захотел бы впускать ее в свое сердце, показывать все уголки своей души и тайны.  И я благодарен богам, что поменяли нас местами, поставив в зависимое положение меня. Спустили с небес на землю, дав мне понять, что брак — это не обязанность и необходимость, а мечта. Нужно всем сердцем и всем существом желать быть с кем-то, хотеть разделить свою жизнь, видеть черты любимой в своих детях и делать все для их благополучия. Встретить такую женщину, которая станет воплощением такой мечты — ценность. И я безмерно рад, что сумел это понять, как и то, что нам дали шанс.

Верил ли я ей? Как себе. Восхищался ли ее стойкостью? Несомненно. Но сегодня я понял еще кое-что, что перевернуло мой мир с ног на голову.

Она думала о моих чувствах и моем долге. И не желала ставить меня перед выбором, принимая, что мой статус — такая же часть меня, как рука, нога или магия.

Дана разделяла со мной ответственность, хотя я об этом никогда не просил.  Не смог бы попросить, потому что это удел мужчины. Понимала ли Дана, насколько меняла меня? И насколько я сам был шокирован этим изменениям?

Но при этом чувства обмана или ощущения того, что это неправильно, у меня не возникало. Вероятно, рядом с равной так и должно быть. Нельзя отдавать лишь лучшее, потому что помимо него, всегда найдется что-то неприятное, порой пугающее. И если женщина готова принять только хорошее в мужчине, то это явно не твоя женщина. Дана принимала меня любым. С моей ответственностью, с моими жесткими решениями, казнями, наконец, принимала и не боялась, понимая, что иначе просто не может быть.

— Стой! Да стой же ты! — меня остановил окрик, и я замер на месте, отозвав магию, с которой желал переместиться на Марен, где веселится народ.

Праздник в честь бога Руга. Я почти забыл о нем.

— Да погоди же! Я не успеваю за тобой!

Так ко мне могло обращаться только одно существо. Неугомонная, невоспитанная ларинь. Но ей я подобное позволял. Ей я готов многое позволить, лишь бы ее помощь Дане была столь же велика, как сейчас.

— Я с тобой! — заявила выдра, замерев у моего лица. — Не обсуждается. Я буду нужна тебе.

— Шваби, ты нужна Дане. Пока меня нет рядом, ты должна ее защищать.

 — Ант, я нужна тебе больше. И не спрашивай ничего!

Я колебался мгновение. Видел решимость Шваби, видел, что она не отступится и все равно последует за мной. Тело сковало напряжение, Дана была права, на Марене явно что-то случится.

— Хорошо, — выдохнул я, подставляя руки ларинь, а сам мысленно связался с Вейлом, отдавая приказ не спускать глаз с моей жены. — Идем.