Муж, жена, любовница

От знаменитостей Юлия опять мысленно перескочила к собственным проблемам и вдруг задумалась о том, что ее собственные шестьдесят хоть и не близко, но и не так уж далеко... Может быть, настало время заняться собой? А то, чего доброго, раскиснув, к старости можно стать никому не нужной развалиной. Ну нет, мысленно возмутилась она своим же мыслям, как это – никому? У нее, по крайней мере, уже есть роль матери, в будущем можно рассчитывать на роль бабушки, дети-то у нее постарше, чем у Мадонны. Быть востребованной в этом качестве ей точно обеспечено. Хотя... зачем же спешить от девушки сразу в бабушки?! Хорошо бы поупражняться до этого в приятных женских ролях, например, в роли прекрасной дамы, соответственно возрасту.

Прежде всего надо заняться здоровьем и внешностью. Вот на островах такая возможность ей точно представится... Господи, с нежданной тоской подумала вдруг Юлия, неужели теперь она всегда будет думать о себе и о своей семейной жизни в таких ернически-легкомысленных тонах? Неужели уже поздно пытаться исправить что-либо, неужели невозможно снова стать той доверчивой, нежной, уютной, любящей женщиной, которой она всегда была и в роли которой ей было так хорошо?..

Самолет пошел на посадку. В комфортабельном лайнере семь часов полета прошли приятно. Если бы еще Алешка не был таким надутым и обиженным – надо же, он еще на нее и обижается! – то, может быть, стоило поговорить с ним и даже... Нет, приказала она себе. Не надо надеяться. Надо жить дальше.

К острову Гваделупа они подлетели к концу дня. Юлия неотрывно смотрела в иллюминатор, когда самолет шел на снижение, и успела уловить момент, когда над волнами синего океана появился остров причудливой формы. Самолет как бы завис над этим куском суши, и можно было рассмотреть, что остров раскинулся, как два огромных крыла бабочки, соединенных небольшим тельцем-перешейком. С высоты сквозь прозрачную воду было видно морское дно, белые барашки волн катились к пляжам. Яркая зелень, крыши домов, ниточки дорог – все обещало летнее курортное блаженство и наслаждение жизнью.

Гваделупа была отнюдь не окончательным пунктом их путешествия. Отель, который они выбрали еще в Москве, находился на острове Сен-Бартельми. Эта вилла на берегу Карибского моря – возможно, просто удачно сфотографированная, как подумала теперь с ноткой скептицизма Юлия, – тогда ей очень понравилась. И стоила аренда дома весьма прилично – более 800 долларов в сутки. День, в который они прилетели, уже считался днем отдыха и соответственно должен был оплачиваться.

Они спустились по трапу самолета, когда уже стемнело. Их охватил теплый и очень влажный воздух, насыщенный новыми терпкими южными ароматами земли и моря. В карибском ветре различался и запах родного авиационного керосина, и соленый йодистый привкус моря, и запах цветов, неизвестных нежных цветов тропиков. Жары не чувствовалось, но угадывалось, что днем, на солнце, было очень жарко. От влажности и сильного ветра сразу сделалось трудно дышать.

Юлия обожала такие минуты, мгновения первого прикосновения к незнакомой стране. Потом любая земля неизбежно обретала в ее глазах собственный неповторимый облик, запоминалась какими-нибудь банальными туристическими нюансами, но первые минуты – о, их Юлия собирала, коллекционировала! Эти ощущения нельзя было заснять фотоаппаратом или видеокамерой, можно было только запомнить.

Юлия с восторгом и затаенным страхом перед неизвестным вдыхала новый для нее воздух острова Гваделупа. В самолете она решила не сдаваться в сложной жизненной игре, которую вдруг затеял с ней муж, и теперь решительно не хотела думать о его предательстве и измене. Здесь она будет первый и последний раз, а сокрушаться и горевать можно и в Москве. Юлия не знала, что этот прием, когда сознание избавляется от невыносимой душевной боли, психологи называют «вытеснением», и очень удивилась бы, если б ей сказали, что на самом деле она находится сейчас на грани нервного срыва и нуждается в помощи, участии, человеческом тепле... Решив бороться в одиночку, она устраивала сейчас опасный эксперимент над самой собой – но, увы, некому было сказать ей об этом.

В аэропорту, когда они прошли уже пограничный и таможенный досмотр, встретивший их гид вдруг объявил, что сегодня они не смогут полететь дальше, на свой остров, где их ждет уже оплаченный номер. Аэропорт на Сен-Бартельми очень мал, принимает самолеты только днем («Мы ведь находимся в тропиках, солнце у нас восходит рано и заходит тоже рано, и когда завтра вы там окажетесь, вы поймете, почему невозможен ночной полет», – скороговоркой уверял он их). И на все возражения Алексея только твердил, что у них запрещено летать ночью. «Мы просим вас переночевать на Гваделупе для вашего же блага», – напыщенно, но твердо заявил этот маленький человечек.