Муж, жена, любовница

В одном конверте оказалось что-то твердое, и она открыла его с ленивым любопытством. О, уже почти десять лет не брала она в руки эти узкие корочки! Это была старая визитница из дешевого черного кожзаменителя, продолговатая папочка с кармашками для визитных карточек – тогда в Москве такие вещи, даже в столь дешевом исполнении, были еще в диковинку. Все начали играть в бизнес – и она тоже вместе со всеми сначала изображала из себя деловую женщину, но мало-помалу окончательно ушла с головой в хозяйские и домашние заботы и перестала вникать в финансовые вопросы своей семьи.

Тогда, на заре рынка, они ничего не умели, и она училась вместе со всеми. В папочке по-прежнему лежали визитки – с позолотой и совсем скромные, с вензелями и без, цветные и черно-белые, на разных языках. Сейчас кого-то из этих людей нет в живых, кто-то «прогорел», перестал заниматься делами, ушел из бизнеса. Многие вовсе уехали из страны. Большинства владельцев карточек она уже и не помнила – ни лиц, ни сферы деятельности.

Но вот, однако, мелькнуло и знакомое имя. О, она помнит этого человека – это женевский адвокат. На всякий случай она вынула его карточку и положила в потайной кармашек своей сумки. Как много хлопот и всяческих страхов у них, неопытных тогда в банковских делах россиян, было связано с этим именем! Пусть остается у нее как память и какая-то опора в будущем. Хотя, впрочем, его, наверное, уже и нет в Женеве – иностранцы так долго не работают на одном месте...

Юлия быстро рассортировала бумаги, документы, письма, фотографии. Нужное упаковала в большой старый кожаный портфель, а все остальное – в картонную коробку. Портфель поставила в дальний угол антресолей, а коробку взяла с собой, чтобы твердой рукой выбросить во дворе в контейнер для мусора. Так же быстро она расправилась и с оставшейся здесь собственной одеждой и обувью. Выбросила даже любимые домашние тапочки, чтобы зря тут не болтались. Она сжигала мосты – и знала это, и торопилась покончить со всем, чтобы избавиться наконец от саднящей душу неопределенности...

Из своей комнаты вышла Ксюша. Девочка очень изменилась в последнее время. У нее появился какой-то взрослый взгляд, цепкость в словах и движениях, немного циничная усмешка. Юлия не могла не поговорить с дочерью:

– Я буду в больнице в ближайшие два-три месяца. Это далеко, и я бы не хотела, чтобы ты туда ездила.

– Это сложное лечение, мама?

– Не знаю. Ничего пока не знаю. Позвони мне на сотовый через неделю. Считай, что я уехала далеко-далеко...

Юлия ждала, что дочь станет ее расспрашивать о самочувствии, но Ксения заговорила совсем о другом:

– Мам, я хотела тебя спросить. Как ты отнесешься к моему замужеству?

– Тебе рано выходить замуж. Есть кандидатура?

– Да, есть. Я хочу переехать к нему жить.

– Ксения, если ты спрашиваешь о моем мнении, то, по-моему, тебе рано думать о самостоятельной жизни. Но если ты считаешь, что тебе так будет лучше... Учти, однако, что всегда приходится выбирать – карьера или замужество. Это вещи несовместимые. Торопиться замуж сейчас глупо. Есть другие варианты. А вообще, это серьезный разговор. Подумай и позвони мне. – Юлия сама осознавала, что говорит какой-то скороговоркой, но ей было очень больно, и она боялась заплакать. Когда-то она представляла себе счастливый разговор о замужестве дочери совсем иначе... – Мы увидимся с тобой не скоро. Прости, что не могу быть рядом. Но я cерьезно больна. Мне надо ехать.

– Да, конечно, мам, ты поправляйся, а я тебе позвоню... Пашка, мама уходит!

Вышел всклокоченный Павел, шаркая, как старик, ногами.

– Мама, ты уже уходишь? А я хотел тебе рассказать, как меня поставщики обули.

– Паша, я срочно ложусь в больницу. Не могу ничем сейчас помочь.

– Ну ладно, позвони, когда у тебя устроится.

– Если смогу, позвоню. До свиданья, ребята!

За Юлией захлопнулась дверь. Она просто бежала от своих детей. У каждого – проблемы, которые кажутся им такими большими, всемирными. Эгоизм молодости. Кругом эгоизм. У Алексея – мужской, у детей – молодежный, у матери – стариковский. А у меня, сказала себе Юлия, эгоизм тяжело больного человека. Я сейчас могу только навредить, а не помочь.

Оказавшись в лифте совсем одна, она наконец дала волю эмоциям и горько зарыдала, прислонившись к стенке и случайно задев кнопку вызова диспетчера. Она тут же услышала скрипучий голос:

– Женщина, у вас что-то случилось? Нажмите кнопку «Стоп».

– Спасибо, все в порядке.

Юлия закусила губу. В этом доме она никогда не принадлежала себе, и даже в медленно спускающемся стареньком лифте были уши – равнодушные, чужие, как весь мир и все люди вокруг.

Глава 9