Мужчина для досуга

Он правильно рассчитал и теперь точно знал, где находится единственная улика против него. Если она, конечно, уже передана. Шансов – пятьдесят на пятьдесят, но надо проверить все варианты, в том числе и самые, казалось бы, безумные. В принципе этой мелочью можно пренебречь, но существует такая идиотская штука, как межличностные отношения, и они вполне способны разрушить самые хитроумные логические построения. Но зато способны и принести немалую выгоду – при умелом использовании.

А он совершенно точно знает, на какие рычаги следует нажать, какой способ общения избрать, о чем спрашивать, а о чем – умалчивать. Для тех, кто верит в такую чепуху, как любовь, дружба и тому подобное, более чем естественно поверить и в его тщательно продуманную и правильно построенную версию. Женщины все одинаковы и развешивают уши, когда слышат красивые слова. Ну, почти все. А она, безусловно, поверит и сделает то, о чем он ее попросит, и даже не задумается, зачем ему это надо. И все улики будут уничтожены, а не пойман – не вор.

А он вообще не вор – деловой человек. Если государство не в состоянии обеспечить ему нормальные условия жизни, тем хуже для государства. Он способен сам о себе позаботиться.

Звонок Павла ничего не прояснил, но позволил мне предположить, что Марина и Лариса погибли на пожаре. В одном из сгоревших кабинетов Морфлота обнаружили два женских трупа. Их, конечно, предстояло идентифицировать, но я чувствовала: это они. Непонятно было только, за каким чертом они – обе! – оказались на работе так поздно. И почему им не удалось отпереть дверь: положение тел однозначно указывало на то, что мои приятельницы задохнулись, тщетно пытаясь выбраться из помещения. И уже потом за дело взялся огонь…

Моя работа, естественно, отменялась. Я попыталась дозвониться Володе, но его не было дома. Он наверняка с утра пораньше помчался в Морфлот. Если не со вчерашнего вечера. Хоть они с Ларисой давным-давно развелись и друг друга терпеть не могли, но смерть все списывает. А уж о том, что и Марины, возможно, больше нет, лучше и не вспоминать. Бедный Володька!

И бедная Марина… Она столько лет безнадежно сохла по Володьке. Я-то была в курсе: мы с Мариной учились в одном институте, в одной группе. И именно она познакомила меня с Володей: так вышло, что я пришла к ней за конспектами, когда он был у нее в гостях. Тогда я ничего не заподозрила, тем более что Володька после этого приволокнулся за мной и случился небольшой романчик. Когда же романчик завершился, причем достаточно экстравагантно, я поведала об этом Марине. И чуть не упала в обморок, когда услышала в ответ:

– Слава богу! Теперь у меня опять появилась надежда.

– Надежда на что? – пролепетала я.

– На то, что он поймет наконец, как я его люблю.

– Ты его любишь?!! Так скажи ему…

– Ни за что! – отрезала Марина.

И продолжала безнадежно страдать. То есть это мы считали, что безнадежно, она-то свято верила в то, что рано или поздно его заполучит. Их отцы дружили с незапамятных времен, вместе воевали, кажется. Володин отец был обыкновенным инженером, а Маринин стал крупной «шишкой» в Морфлоте, устроил туда дочку. Какое-то время и Володя там подвизался, но ему быстро надоела рутинная работа программиста с обязательным отсиживанием «от и до», и он, не без помощи Марининого отца, устроился переводчиком с частыми заграничными командировками. А потом неожиданно для всех женился. Классический вариант провинциальной красотки лимитчицы, которая подцепила москвича с квартирой. Володиных родителей к тому времени уже не было в живых, иначе они, безусловно, такого брака не допустили бы. Бухгалтерша из жэка! Без родни, без связей, со временной московской пропиской и служебной комнатой!

Марина даже была на свадьбе, впрочем, как и я. Мои лирические чувства к Володьке давно сменились добрыми, приятельскими отношениями, я успела выйти замуж и родить сына, так что от души кричала «Горько!» и желала молодым счастья. Марина же держалась безукоризненно, ничем не выдавая своего отчаяния и ревности. Мне бы такую выдержку!

– Это ненадолго, – ответила она на мой безмолвный вопрос. – Я Володю слишком хорошо знаю, эта провинциальная щучка ему быстро надоест. И вот тогда…

– А если и тогда – нет? – полюбопытствовала я.

– На нет и суда нет, – сухо усмехнулась Марина.