Мужчина достойный любви

— Впервые я в состоянии зримо представить себе вас в облике солдата.

— Ах, да. Но не в обычной сбруе.

— Простите?

Он вдруг заговорил без акцента, бессознательно подтянувшись.

— Не в своей обычной форме. Сегодня утром я работал в гараже. А после чая повозился в саду.

— Вы еще и садоводством занимаетесь?

— Кроули разрешает мне копаться, сколько душе угодно, при условии, что я не прикончу слишком много его капусты. А сейчас я копал для него ямки для подпорок, а затем увидел, как вы сидите здесь, и улизнул.

— Приятно слышать, что кто-то в этом имении имеет власть над вами.

— Кроули здесь дольше кого бы то ни было. Не подпускает меня близко к цветам, но полагает, что моя крепкая спина на что-нибудь, да сгодится. Англичане — это раса садоводов. Они помешаны на растениях.

— А вы разве не англичанин?

— Мой отец в шестидесятые годы приехал в Англию из Ирландии в поисках работы. Так поступали многие из ирландцев. Ливерпуль и Лидс битком набиты нами. Манчестер тоже. Мы, однако, никогда не считали себя целиком и полностью британцами.

— Но вы служили в Северной Ирландии, — заявила Мелисса, наступая на его больное место. — На стороне британцев.

— Мне нужна была работа. И мне нравилось обезвреживать опасные вещи. Я думал, что это может оказаться полезным.

— Но это не сработало?

Он заметил, что она пристально смотрит на его лицо, и потрогал шрам. К величайшему ее удивлению, он рассмеялся.

— Не надо приписывать мне в мыслях всякие бравые подвиги. Это произошло на последней неделе базового тренировочного курса.

— Не может быть!

— Ночной бросок через полосу препятствий. Повис на какой-то острой, как бритва, проволоке, под которой мне следовало проползти.

— Ух!

Его добродушный смешок отразился эхом от склона холма.

— Ну и храбрый же парнишка перед вами сидит! А вы-то уж решили, что я заработал этот шрам, совершая что-нибудь особенно отчаянное?

Она смущенно кивнула.

— Вспомню об этом в следующий раз, когда мне нужно будет произвести впечатление на дам.

— И кто же это может быть? — она вернулась к работе над картиной, надеясь, что разговорит его, если будет делать вид, что его ответы на ее вопросы — всего лишь светская беседа.

— Дамы моей жизни, — мечтательно произнес Рейли, откинув в сторону травинку. Он лег на спину, заложив руки за голову.

Тело его было плотным и крепко сбитым, а мускулы четко вырисовывались под белой рубашкой. Мелисса подумала о том, что в форме он, вероятно, выглядел, как неземной идеал мужчины.

Она почти решила, что его колдовское умение успокаивать людей имело в своей основе его неизменные терпение и выдержку. Она заметила это еще в ту первую встречу. Но была еще одна причина, почему людям с ним было легко. Он нес в себе ощущение знания, знания всего, что происходило вокруг, умения видеть больше, чем остальные люди. Она ощутила, что он за ней наблюдает, хотя глаза его были обращены к небу.

В такие минуты, когда он терпеливо ждал, она расслаблялась даже помимо собственной воли. Она чувствовала, что все, что она собирается ему сказать, он знает еще до того, как слова слетают с ее губ, и была готова раскрыться перед ним, рассказать ему такое, что таила про себя годами. Вместо этого она предпочла подвергнуть расспросам его. Ей хотелось знать больше, чем ощущение прикосновения его тела или ответные ощущения, возникающие в ней. Мелисса вытерла кисть.

— Так что случилось?

Взгляды их встретились. Ей не надо было называть все своими именами. И за это они оба были благодарны судьбе.

— В Ольстере?

— Да.

Он подумал, а потом сказал:

— Я встретил женщину.

Она дорисовала облака на небе.

Он протянул длинную травинку через зубы и стал жевать кончик.

— Ее звали Клара, как и то графство, где мы находились. Я встретился с нею в пабе. Она любезно подошла и поговорила со мной. Я был польщен, что она выделила меня из числа прочих. Нас не очень-то там жалуют.

— Она, должно быть, знала, во что ввязывается.

— Точно. Мои товарищи предупреждали меня. Но я думал, что любовь меняет все.

— Она не сделала вам больно?

— Я сделал ей больно.

Мелисса отложила кисть.

— Не могу поверить, — мягко проговорила она.

Он разорвал травинку надвое.

— Я сумел вести себя скрытно. Приходил к ней затемно, уходил до восхода солнца. Думал, что я защищаю вдову, выпрыгивая до рассвета из ее окошка.

— Так она была вдова?

— Потеряла мужа в перестрелке в Дерри. Переехала в деревню. Одиночество — вот что толкнуло ее ко мне. Ей был нужен кто-нибудь, товарищ по постели, мужчина, снимающий с нее сексуальные тяготы.

Мелисса покраснела. И вернулась к картине, окружая дом глубокими зелеными тенями.

А Рейли продолжал:

— Я говорил себе, что это больше, чем секс, хотя все остальные уверяли меня в обратном. Однажды нам позвонили в казармы и сказали, что в дом заложена бомба. К тому времени, как я приехал к Кларе, все уже было кончено.

Мелисса пришибленно поглядела на него.

Он покачал головой.