Конечно, мы должны учитывать, Википедия есть Википедия, она никогда не претендовала на «истину в последней инстанции». Неизвестно также, какой смысл следует вкладывать в понятие «высокая культура». Но, как бы то ни было, есть над чем задуматься.
Настолько «пленила», что через 6 лет они обвенчались и прожили в браке 12 лет.
Настолько «пленила», что мужчина поменял имя и стал Полем Элюаром, а женщина, на французский манер, Гала́. И оба эти имени сохранились в истории мировой культуры.
Настолько «пленила высокой образованностью», что мужчина начал писать стихи и стал всемирно известным поэтом.
Можно ли сказать, что Полю Элюару повезло с женой? Отвечаю без колебаний, повезло.
А как быть с интимной жизнью? Ведь из того, что мы знаем, а мы знаем совсем не мало, мы можем сказать, что не всё в ней было гладко и пристойно.
Выяснилось, что женщина любила секс, была раскрепощённой, и, главное, понимала мужчин, как редко кто из женщин. Любовников она выбирала сама, тогда, когда считала нужным, и никаких внутренних запретов для неё не существовало. Через 12 лет, не считая нужным разводиться с мужем, она просто ушла к другому мужчине, стала жить с ним в гражданском браке. И к мужу больше не вернулась.
Как ко всему этому относиться? Вновь отвечу без колебаний. Не наше это дело обвинять или защищать мужчину или женщину с точки зрения общепринятой морали. Решают они, конкретные мужчина и женщина, и как бы в обоюдном согласии они ни решили, они всегда правы.
Когда Поль Элюар, с женой и 11-ти летней дочерью, решил нанести визит молодому художнику Дали́, он не подозревал, что этот визит совершенно изменит его жизнь. Но на его глазах стал разыгрываться новый роман его жены. И он был бессилен что-либо изменить.
Как он поступил? Можно ли сказать о нём словами Яго[972]
, «допущенье, что другой обнимал мою жену, Мне внутренности ядом разъедает»?В одном из своих стихотворений Элюар напишет: «вот свободный мужчина, и вот другой свободный мужчина». Следует ли из этого, что по Элюару можно продолжить «вот свободная женщина, а вот другая свободная женщина»? Нам трудно об этом судить.
Мы только знаем, что Элюар не устраивал сцен ревности. То ли считал, что у него нет права что-то запрещать своенравной Гала́. То ли боялся быть смешным в её глазах. То ли надеялся, что Гала́ не разлюбила его, и рано или поздно к нему вернётся.
Для Гала́ же наступил новый, самый главный период её жизни.
Пришло время вновь стать Пигмалионом, и создать нового мужчину и нового художника.
Пришло время, чтобы Сальвадор Доменек Фелип Жасинт, маркиз де Дали́ де Пуболь превратился в Сальвадора Дали́, великого художника-сюрреалиста[973]
.Первая же встреча 25-летнего Сальвадора с 36-летней Гала́ решила их судьбу.
Облик Гала́ совпал с образом той неведомой русской девочки, которая так часто виделась в его воображении. Он был захвачен этой женщиной во плоти, но пока не очень понимал, что между ними произошло.
На одной из первых встреч, он набросился на неё, стал душить и исступлённо кричал:
«Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?».
«Взорви меня», прохрипела в ответ женщина.
Экстравагантный испанец был окончательно сражён, он больше не сомневался, эта женщина «его кровь, его кислород, его ангел равновесия». И не имело значения, что она замужем, что у неё есть дочь. Не имело значения ничего, кроме их двоих.
Терзался он другим, ему уже 25 лет, а он пока девственник. Хуже того, он боится, что он импотент.
Сумела ли она распознать в молодом мужчине гениального художника? Думаю, главное было в другом. Её захватил азарт нового увлекательного приключения, которому она отдалась со всей страстью своей натуры. Интуиция не могла её обмануть, приключение обещало и любовь молодого мужчины, и возможность лепить из этого молодого мужчины нового художника. И конечно, успех, деньги, много денег, как без них можно говорить об увлекательном приключении.
Искусствовед Джон Ричардсон[974]
писал о ней: «Одна из самых противных жён, которую мог выбрать современный успешный художник. Достаточно с ней познакомиться, чтобы начать её ненавидеть»Отец Дали́ настаивал, чтобы сын расстался с Гала́, грозил лишить его наследства.
Но и тот, и другой не понимали, насколько повезло Дали́, они пытались втиснуть совершенно неординарное событие в границы общепринятого, ординарного подхода. А Дали́ не собирался отступать. В знак протеста он обрил свою голову и торжественно «похоронил» свои волосы на пляже. Гала́ стоила отцовского наследства. И много больше.
Гала́ предлагала Дали́ «взорвать» её, но, по существу, сама его «взорвала». Она открыла в нём мужчину, далеко не импотента, и дала ему мощный заряд вдохновения.