Мужчина, которого она забыла

– Испытаем ту будку? Правда, похожа на «ТАРДИС»?

– Немножко, – кивает она. Я открываю дверь и втискиваюсь внутрь. – Как снаружи… – разочарованно протягивает Эстер; она-то надеялась, что внутри будка окажется больше. Взяв дочь на руки, я бросаю монетки в щель, совсем как в юности. Затем поднимаю трубку и слышу обнадеживающе знакомый гудок. Забавно – та штука для звонков, которую я раньше всюду таскала с собой, стала для меня загадкой, но эта… эта мне абсолютно понятна. Во всем, за исключением цифр.

– Ну, Эстер, – говорю я, осторожно положив бумажку на железную коробку. – Сможешь нажать кнопочки, как тут написано? Да? В том же порядке, это важно. Сможешь?

Эстер кивает и осторожно нажимает кнопки. Я понятия не имею, правильно ли она все делает, и надолго ли мне хватит денег, и ответит ли кто-нибудь – но все равно стою, держу Эстер на руках и дрожу от волнения. Словно вернулись те годы, когда мальчики шептали мне на ухо сладкие пустяки.

Раздается длинный гудок, потом еще один, а потом я слышу голос:

– Алло?

И я с первого слова понимаю, что это он.

– Это я. Из кафе у дороги.

– Клэр, ты все-таки позвонила! – Райан, судя по голосу, рад меня слышать. – Я уже не надеялся. Давненько мы не виделись.

– Правда? – говорю я. – Я не знаю, когда закончатся деньги.

– Мама, кто это? Можно я скажу «привет»? – спрашивает Эстер. – Это Доктор Кто?

Райан смеется:

– Мы не одни?

– Нет, это моя девочка. Эстер. Мы идем в парк.

– В парк? Не поздновато?

– Мы любим приключения. Хочешь, увидимся завтра и поболтаем? – выпаливаю я, пока кураж не прошел.

Райан молчит. Проходит несколько томительных секунд.

– Хочу, – говорит он наконец. – Где? Когда?

Мне приходит в голову только один ответ:

– В полдень в городской библиотеке.

– Я приду и…

Связь обрывается.

– Я хотела сказать «привет», – говорит Эстер. – Это был Доктор?

– Давай-ка быстренько все обойдем, – предлагаю я, радуясь предстоящей встрече. Как мне попасть на нее – это, конечно, отдельный вопрос.

Эстер вприпрыжку бежит с дороги в темноту парка, увлекая меня за собой. Мы минуем ограду, стоящую вокруг большого травяного поля. Детская игровая площадка прячется в глубокой тени. Едва освещенная тропинка ведет нас в самую чащу. В холодном воздухе эхом разносятся голоса подростков, однако ни мне, ни Эстер совсем не страшно. Скоро в поле зрения появляются качели и горка.

– Ой, там большие ребята, – громко объявляет Эстер, толкая тяжелые ворота в толстом стальном заборе, окружающем парк. – Мама, я хочу на качели!

Я подхожу к девицам, которые удостаивают нас мимолетного взгляда и возобновляют прерванный разговор. Обе с серьезным видом курят.

– Простите, – говорю я. Судя по замерзшему и скучающему виду, им бы сидеть дома, с родителями, а не здесь, в надежде на пять минут попасть на глаза парням, чьи голоса по-прежнему слышны в темноте. – Можно моя дочка покатается на качелях?

– Поздновато, – говорит одна из девиц с возмущенным видом, но все же уступает место.

– Вот-вот, – киваю я, – поздновато. Вам пора домой. И курить бросайте, а то не успеете оглянуться, как постареете и умрете. А нам можно гулять и ночью. Мы призраки.

Девицы глядят на нас как на парочку сумасшедших и быстрым шагом идут к выходу. «Стерва чокнутая», – бормочет одна.

– Располагайся, – приглашаю я Эстер.

Дочка взволнована – она никогда не была здесь в сумерках. Эстер кружится и кружится на карусели – ее личико, озаренное радостью, блестит в темноте, улыбка сверкает в свете фонарей – быстрее, быстрее! Я со всей силы раскручиваю карусель, а потом запрыгиваю и крепко держусь, запрокинув голову; мимо проносится темный парк, вдалеке мелькают автомобильные фары, и фонари, и сияющий круг в небесах… свет вокруг сливается в яркие ленты, а мы смеемся, и мир вертится все быстрее, только для нас одних…

– Вам не нужна помощь, мисс? – Голос фиксирует нашу орбиту, и что-то медленно, но верно тянет меня обратно к земле. Карусель останавливается, а мир еще секунду продолжает вращаться. Эстер падает на землю в изнеможении.

– Головка кружится, – говорит она. – В животике плохо.

– Клэр?

Я моргаю. Голос тяжелый и незнакомый. Он принадлежит моложавому мужчине в костюме. Откуда он знает мое имя? У меня ведь нет сына?

– Вы Клэр и Эстер? – дружелюбно спрашивает нас мужчина, и я понимаю, что на нем не костюм, а форма. Это полицейский. Что я такого сделала? И тут до меня доходит. Я совершила смертный грех: сбежала.

– Эстер – это я. – Моя дочь неуверенно встает на ноги. – А это не Клэр, это мама!

– Ваши родные о вас беспокоились, – говорит полицейский. – И позвонили нам. Мы вас искали.

– Зачем? – возмущаюсь я. – Зачем нас искать? Я повела дочку в парк! У нас все хорошо. Все замечательно. Что вы себе позволяете, в конце концов!

– Детям в такое время нужно быть дома, Клэр. И родные о вас беспокоились.

Я на него не смотрю. Не хочу никуда идти. Хочу опять раствориться с дочерью в потоках света, чтобы весь мир замер, а мы кружились.

– Эстер, – обращается он к моей дочке. – Хочешь прокатиться на полицейской машине?

– А мигалка будет? – спрашивает она с самым серьезным видом.

– Не могу, извини.