Мужчина, которого предала женщина

В спальном помещении его ждал сюрприз. Классический случай, когда одна новость плохая, а другая не очень. Неприятность заключалась в том, что второй ярус над его шконкой был занят. А ведь он втайне гордился тем, что спит, как блатные обитатели колонии. Это круто, когда ты спишь на нижнем ярусе, а верхний над тобой свободен. Так продолжалось целую неделю, после того, как «висевший» над ним зэк перебрался на нижнюю койку, которую освободил для него счастливчик, выпущенный на свободу. Но больше гордиться было нечем, потому что в отряд прибыла партия новичков, один из которых и затенил Валентину его место под солнцем.

А другая новость заключалась в том, что сосед у него оказался замечательным. Не сказать, что это очень обрадовало его, но уж точно не огорчило. В арестанте он узнал парня из разведгруппы, в которой служил прапорщик Теплов. Однажды он видел его на экране телевизора. Рыжий, с мелкокучерявыми волосами, с лисьим складом лица, некрасивый, с задиристо-наплевательским взглядом и ядовито брезгливой улыбкой. Таким его запомнил Валентин. Да и в реальности он мало отличался от экранного образа. Та же снисходительность и небрежность во взгляде. И еще непоколебимая уверенность в своей силе. Правда, наглость и нахрапистость в нем отсутствовали, во всяком случае, глядя на него, Валентин не боялся, что его попросят поменяться местами.

– А я тебя знаю, – широко улыбнулся он. – Ты Юра, а фамилия твоя Медник.

Валентин тоже мог позволить себе чуточку снисходительности. В конце концов, он уже не новичок, а во-вторых, сегодня он одержал, может, и не самую убедительную, но все же победу над сильным противником.

– Откуда знаешь? – напрягся парень.

Он сидел на табурете, как монументальное изваяние; тело будто застывшее. Но лицо живое, и взгляд быстрый.

– По телевизору тебя видел. Ты у нас личность известная.

– Да я бы не сказал, – покачал головой парень. – Ты первый, кто меня здесь узнал… По телевизору, говоришь, видел. – Голос у него мягкий, шелестящий, не сказать, что громкий, но какой-то объемный. Говорил он тихо, но не нужно было напрягать слух, чтобы его слышать. – Там меня одного показывали или со всеми?

– Со всеми, – кивнул Валентин.

– А почему я – Юра? Может, я – Леша?

– Нет, Леша – это Теплов. Прапорщик Теплов… Да ты не напрягайся, я вместе с Лешей в одной камере сидел, в Лефортове.

– В Лефортове?! С Лешей?! Точно не врешь? – пристально, будто вкручивая взгляд, посмотрел на него парень.

– А ты сомневаешься? Леша бы сразу определил, правду я говорю или нет. Он человека насквозь видит…

– Это верно, – расслабился Медник. – У Теплова не взгляд, а рентген… Значит, в Лефортове с ним сидел? Москвич?

– Москвич.

– А в Лефортово как попал?

– Козел один оружием торговал, а я его слил. Чеченцам гранатометы продавал…

Валентин помнил, как воспринял это объяснение Теплов. Спокойно воспринял, почти без интереса, даже с юморком. А Юра вдруг возмутился, глаза налились кровью.

– Это не козел! – гневно мотнул он головой. – Это черт с рогами и на козлиных копытах! Таких не сливать, таких на месте расстреливать надо!..

Спохватившись, он взял себя в руки, усилием воли подавил эмоции.

– Ты извини, это больная мозоль… Да, кстати, меня правда Юра зовут.

– Валентин… Старший лейтенант.

– Ты – старший лейтенант? – настороженно повел бровью Медник.

– Нет, ты… Мы с Лешей про вас говорили, я спросил, кто у вас такой рыжий, он сказал, что это старший лейтенант Медник.

– Я не рыжий! – отрезал Юра. – Я – медный, понял!

– Э-э, понял…

– То-то, – успокоился он.

– Нервный ты какой-то.

– Еще скажи, что контуженый.

– А что, было?

– Ты меня не заводи, не надо.

Валентин понял, что разговор не состоялся. Юра был резким, импульсивным, принимающим все близко к сердцу. Может, и вправду контуженый…

Полунин взял тетрадку, ручку, направился в комнату отдыха, где можно было и письмо маме написать, и телевизор посмотреть.

Людей в помещении было не густо, Валентин легко нашел свободное место за столом, но только он раскрыл тетрадку, как появился Миша. Мокрые волосы дыбом, лицо красное, как у рака, роба распахнута настежь, майки под ней нет – грудные мышцы угрожающе бугрятся, перекатываются.

– Завтра я тебя урою, чувак! – надвигаясь на него, зашипел он. – Завтра на ринге, понял?

– Ну, понял, – растерянно кивнул Валентин.

Он поднялся со своего места, чтобы, если Миша ударит с ноги, блокировать его выпад. Если получится.

– Что, страшно?

– В ШИЗО неохота.

– Слюнтяй!

– Может, завтра поговорим?

– Я тебя порву, дятел!

– Тогда уж лучше грелкой меня назови, а себя Тузиком.

– Ты мне еще поговори!

Миша отчаянно замахал руками, желая сказать что-то обидное, но, видно, гора в голове не родила даже мышь, которая могла хотя бы пикнуть на Валентина. Так ничего больше и не сказав, он пулей вылетел из комнаты. Но тут же его место занял Медник.

– Чего он от тебя хочет? – внешне спокойно спросил он.

– Реванш ему нужен. Я его сегодня на ринге уложил, – похвастал Валентин.

– А чего такой бледный?

– Кто, он?

– Да нет, ты.